Гипноз для декана - стр. 19
Потому что пока что, единственное, чем я могу его ошеломить, это явными признаками ранней тахикардии. А уж если он сейчас вылезет из ванной в каком-нибудь низко-намотанном вокруг бедер полотенце, меня точно кондратий хватит.
Стоп! А что если на этом и сыграть? Не в смысле кондратия, но хотя бы притвориться, что нехорошо себя чувствую! Как минимум, это даст мне пару минут на передышку и объяснит, почему я вся красная, как вареный рак…
– Ммм… – откинувшись на спинку кресла, слабо простонала я, как только услышала открывающуюся дверь ванной комнаты. – Воды… воды… пожалуйста…
Мгновенно оказавшись передо мной, Андрей Федорович – хвала небесам, в штанах и рубашке – схватил со стола старомодный, из толстого стекла графин со стаканом и налил его до половины. Так же быстро подлетел ко мне и молча сунул стакан мне под нос, почти не расплескав.
Медленно, почти не специально стуча зубами по стеклу, я выпила эти полстакана, одновременно пытаясь сообразить, как действовать дальше. О да, я специально попросила его принести мне воды – чтобы именно это действие было первым побуждением декана, а не бежать за дверь звать кого-то на помощь или вызывать скорую.
Последнее всё ещё было опцией – если я так и не решусь продолжать. Вообще весь мой дальнейший день разделился перед моим внутренним взором на две дороги. Одна прямая, как стрела, где в конце светился неяркими огоньками приемный покой, а еще дальше – надпись «выход» на главных воротах университета. И вторая – опасная, тонкая, извилистая, горная тропка, конца у которой не было видно вообще, а посреди нависала почему-то деканова штанга, грозя сорваться с креплений и расплющить любого, кто сунется по этой самой тропе.
Да ты чемпион аллегорий! – похвалила я себя, уже в состоянии слегка усмехнуться – хотя бы себе под нос. И тут же, в этот самый момент решила – раз декан оделся и выглядит не сексуальнее, чем всегда, я… попробую. Попробую побарахтаться за свое право на светлое будущее, пусть это и уведет меня по извилистой, горной тропе в неизвестность.
А это значит, что надо прекращать умирать – пока он не опомнился и не побежал за помощью.
– Уже… лучше… – пролепетала я, не поднимая головы. – Обезвоживание, наверное… Жарко сегодня, знаете ли…
– Плюс двадцать два, если не ошибаюсь, – сухо ответил он. – Что ты делаешь в тридцать два, Сафронова? Бегаешь голышом?
Я подавилась водой и покраснела еще больше, хотя, казалось, это уже невозможно.
– С… с чего вы взяли? У нас так-то смешанное общежитие – особо не побегаешь г-голышом, – подняла на него глаза и тут же снова подавилась – рубашку-то он надел, вот только застегнуть полностью забыл. Остановился на середине, бросив это дело, вероятно, когда побежал ко мне, оставив открытыми ключицы, часть груди и самый первый ряд «кубиков».
Маскируя полыхающие щеки, я сделала вид, что закашлялась.
– Ну, что теперь? – процедил декан, явно начиная раздражаться.
– Простыла, наверное… – прохрипела я, закрывая рот рукой. – От кондиционеров…
– Какие, к черту, кондиционеры в двадцать два по цельсию? – рявкнул Андрей Федорович так грозно, с такой нескрываемой злобой в голосе, что у меня душа в пятки ухнула. – Что ты несешь, Сафронова?! То ты обезводилась, то простыла! Я тебе что – медпункт? Или книга жалоб и предложений? Говори, зачем пришла и уматывай отсюда, пока я тебе пинка под зад не дал!