Гипноз для декана - стр. 12
– Добрый день, господа студенты! – поздоровался он по-русски, устраиваясь за длинным столом рядом с кафедрой, и тут же перешел на английский, перечисляя планы на сегодняшний семинар: разбор отрывка из средневековой баллады, позднесредневековые особенности рифмы, стандартизация английского языка под руководством королевской академии наук времен Елизаветы Второй…
Мне на все это было наплевать, если честно – открыв от изумления рот, я смотрела на умиротворенное, благостное лицо господина декана и не верила своим глазам. Он действительно улыбался! Не то чтобы прям во все тридцать два зуба, но довольно отчетливо – не спутаешь.
И по мере того, как настроение декана замечало всё больше и больше народа, вокруг нас постепенно нарастал приглушенный, удивленный гул – еще бы! Декан вообще никогда не улыбался – особенно студентам и особенно на лекциях! Его лицо всегда выражало эдакую микстуру высокомерия и язвительного скептицизма, а губы если и кривились когда-нибудь, то в издевательской или торжествующей усмешке, но никогда не в улыбке – тем более, такой простой светлой и искренней!
Может, он просто выспался благодаря моему гипнозу? Или выговорился, вспомнив прекрасную пору детства? А может… получил от меня во сне то, за чем гонялся?
Мои щеки обдало жаром – конечно же от возмущения, а не от того, про что можно было подумать, глядя на меня со стороны. Еще чего не хватало – стать эротическим фетишем мужчины, который меня терпеть не может! Могу себе представить, что он там нафантазировал, этот Игнатьев… Уж наверняка догнал и зацеловал насильно – это как минимум!
Интересно, как это происходило у него в голове? Повалил на пол? Пришпилил к стене? С него станется, извращенец! А впрочем, кто там не извращенец, в этом «высшем обществе»…
Картина, которую я приписывала фантазии господина декана, вдруг вспыхнула в моей собственной голове с яркостью HD-кинофильма, полностью вытеснив реальность.
Я… Игнатьев… та же самая комната для семинаров, что и вчера… я пытаюсь убежать, усыпив его гипнозом, но он просыпается. «Куда пошла? А ну вернись, негодная!» – рычит, вскакивая со стула. В одно мгновение настигает меня сзади и, не давая открыть дверь, вжимает в нее всем своим горячим, большим телом… «Будешь дергаться – отчислю…» – жарко дышит мне в ухо, крепко обхватив меня за талию… А потом резко разворачивает меня, и всё, что я вижу, всё на чем сконцентрировано мое внимание – это его губы. Которые медленно приближаются ко мне и раскрываются, готовые к поцелую…
– Сафронова, ты в порядке? – громкий щелчок пальцев вырвал меня из состояния оцепенелого созерцания лица господина декана. – У тебя такой вид, словно ты сейчас упадешь в обморок.
– А? – я резко выпрямилась, пытаясь проморгаться, чтобы зрение стабилизировалось. – Простите, Андрей Федорович… я задумалась.
– Чтобы задуматься, Сафронова, надо иметь мозг, – криво усмехнулся Игнатьев. – А, судя по тому, что ты тут на последнем семинаре несла, задумываться тебе нечем. Так что не используй, будь добра, этот термин – «задумалась». Говори прямо – замечталась. И, если честно, мне даже страшно представить, о чем…
Со всех сторон раздались подхалимские смешки – народ явно решил, что хорошее настроение декана нужно поддерживать любыми способами, пусть даже за счет булинга одной из них. Даже предательская Кира рядом со мной хихикнула, спрятав голову в плечи.