Гибель Лодэтского Дьявола. Третий том - стр. 32
– Эмильна, прости меня, пожалуйста. Я пойду наверх, а то я так спать хочу, – решилась прервать беседу Маргарита. – Клянусь, что из последних сил держусь. Это даже странно… – с подозрением посмотрела она на чашку.
Неожиданно Соолма поднялась с табурета и, разговаривая с собакой по-лодэтски, вышла с ней из кухни.
– Стойте! – вскрикнула Маргарита и, уже осознавая, что происходит, резко встала.
Она пошатнулась – Эмильна подхватила ее. Перед глазами Маргариты всё поплыло, а затем начали вспыхивать огромные черные пятна, стремительно распускавшиеся и гаснувшие, словно колдовские цветы. Она постаралась вырваться и крикнуть, однако Эмильна уже закрыла ей рот – она крепко ее держала и нашептывала ей на ухо:
– Тебе еще свезло. Я тебя и прирезать моглася, лживая дрянь. Герцог вконец с уму спятил: отказался от отменного плана с подземным ходум. Мне Аргус проговорился. Заместо победы и дороги до дому, еще черт знает скоко воевать… Скоко людей за тебя сгибнут? Аргус могёт сгибнуть. Воротайся к мужу – тама тебе место, Госпожаня.
Маргарита увидела большой, расплывчатый силуэт кого-то, кто еще появился в кухне. Черные пятна перед глазами теперь танцевали каплями дождя по луже. Рук и ног она не чувствовала: они состояли из воды, растекались по полу и далеко уплывали. Голос Гюса Аразака Маргарита слышала переливчатым эхом.
– Не впускай сюда никого, – сказал Эмильне Гюс Аразак, подхватывая отрывисто дышавшую от испуга, совершенно безвольную Маргариту – она вращала глазами и пыталась говорить, да едва что-то мямлила. – У меня всё готово – я быстро.
И он небрежно поволок девушку в кладовую. Она еще была в сознании, когда Аразак, засунув ее в бочку, произнес:
– Ты себя плохо вела. Очень-очень плохо. Я не забуду всё подробно Свиннаку поведать… – говорил он, засовывая одеяло в пустые промежутки между бочкой и телом девушки, накрывая им же голову Маргариты и засыпая поверх очистки от овощей. – Королева мусорной бочки, У́льви I Помойная! Как тебе это? Нравится? Ты, я и бочка, – всё, как и прежде, ведьма.
Аразак надвинул крышку и стал закреплять ее с двух сторон гвоздями. Последнее, что Маргарита помнила, как она со всей силы крикнула: «Рагнер!», но прозвучало это как еле слышный стон.
Через девять минут Гюс уже волочил бочку во внутреннем дворе ратуши, перекатывая ее дном по земле. Молодой дозорный, который знал про его слабую руку, стал помогать ему затащить груз на телегу.
– Дчта в нёй? – поинтересовался он. – Тъи пъёлную бочка надо возить цюда, а оцюда пуцтую.
– Помои для свиней, – ответил Аразак. – Поменяю бочку на свиновы хвосты и уши. Могу вскрыть…
Дозорный махнул рукой, и Гюса не стали задерживать. Через триаду часа, возле темно-красного особняка на улице Благочестия, он говорил с ладикэйским воином, чьи коричневые штаны и белый воротник указывали на звание оруженосца. Ему Гюс Аразак передал второе письмо, написанное Соолмой.
________________
Всё вокруг покрывал белый меховой ковер снегов. Долгие тени от ледяных валунов светились пронзительно голубым, а над гладким, умиротворенным морем разливался бледно-розовый, кисельный закат. Маленькое, горящее солнышко незаметно спускалось к синей линии горизонта. Маргарита спиной ощущала тепло – она, как в наброшенной шубе, тонула в объятиях мужчины, которого любила. Угловатые кисти рук с протоками вен лежали поверх ее изящных ручек, на ее же большом животе. Рагнер молчал. Она слышала его дыхание, но не ушами – оно раздавалось внутри нее. И было так спокойно, тихо…