Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство» - стр. 20

Г. Г.: Да, это так. Они могут работать с «фотошопом», у них для этого масса возможностей. И редко кто может руками что-то сделать, в смысле живописи. А интерес действительно к нам чувствовался. Я получил от этой выставки массу впечатлений, удовольствий. Во-первых, я очень люблю Берлин. У меня там много друзей, и я прожил в нем много времени, в целом получится несколько лет. И потом, мы были там очень успешны, собрали наибольшее количество публикаций в прессе – я получил массу комплиментов, например «новый Веласкес». Если иметь в виду что Веласкес – один из моих самых любимых художников, то это, конечно, очень лестно и приятно.

М. П.: Где-то я читала, что вы очень любите Мадрид и Лондон.

Г. Г.: Это не совсем так. Берлин – самый родной город. И это не связано с художественным миром этого города. Скорее меня всегда увлекала там музыкальная среда, электронная танцевальная музыка. А также там музеи чудесные. А вот современное берлинское искусство, галереи – это не так увлекательно.

М. П.: Однако влияние на вас немецкого искусства ощущается…

Г. Г.: Да, скульптуры, прежде всего. Брекера, например.

М. П.: А любимые музеи?

Г. Г.: Мне очень нравится Эрмитаж, Прадо, Лувр, Британский музей, Национальная галерея в Лондоне. Есть какие-то маленькие. Не люблю музеи современного искусства.

М. П.: И тем не менее вы представлены, например, в музее современного искусства в Осло.

Г. Г.: Я никогда не был в Осло. Знаю, что там сейчас готовят выставку. Вообще, у меня много было выставок в разных музеях мира, не персональных, но больших. Все никак не собрать достаточно произведений на большую персональную выставку для музея.

М. П.: Сейчас открыта выставка ваших фотографий на Пушкинской, 10. Новая Академия много внимания уделяла фотографии, Тимур Новиков говорил о том, что именно этот вид искусства сохранил поле классики, которая в определенный момент в живописи исчезла; именно она отображала красоту природы, человека, которой так не хватало тогда изобразительному искусству. Вам самому интересно работать с фотографией?

Г. Г.: Да, конечно. Я бы сказал, что фотография является техникой, необходимой для подготовительной работы. Но фотография сама по себе несовершенна. Я сам много использую фотографию в подготовительный период для живописи. Но никогда не решался выставлять ее в чистом виде – никак не доработанную, не раскрашенную. Она несовершенна. Всегда хочется в ней что-нибудь подправить.

М. П.: А отчего она несовершенна? Оттого что несовершенен сам механизм фиксирования изображения?

Г. Г.: А может быть, сам мир?

М. П.: А если сделать снимок античного храма? Просто как отдельного объекта архитектуры?

Г. Г.: Тогда можно добиться совершенства. Если снимать хорошей камерой при идеальном освещении.

М. П.: Такой мир может быть идеальным?

Г. Г.: Да. Но ведь это уже доработанный мир. Произведение архитектуры – это воплощенная мечта, усовершенствованная. Но я – художник, Я люблю живопись, рукоделие. А фотография… Знаете, каждый художник – фотограф, но не каждый фотограф – художник. Вот в чем дело. Это подручное средство, и в этом плане она очень интересна.

М. П.: Георгий, а что для вас красота?

Г. Г.: Трудно так сразу ответить на такой вопрос. Красота… Есть какие-то традиции, представления о красоте: античная красота или красота вуду. Мне близко античное представление о красоте.