Генерал Слащев-Крымский. Победы, эмиграция, возвращение - стр. 28
«В Императорской России было много военных училищ, как общих, так и специальных – кавалерийских, артиллерийских и инженерных. В них поступали юноши, преимущественно окончившие курс кадетских корпусов. Поступала молодёжь одного образования, одного воспитания, в значительной степени вышедшая из той же военной среды – казалось бы, и училища должны были быть одинаковыми… На деле каждое имело свой характер, свои особенности – свою душу. И если понятно, что специальные училища могли отличаться от училищ общих – пехотных, – то уже совсем непонятно, почему 1-е Павловское, 2-е Константиновское и 3-е Александровское училища так различались друг от друга? Каждое имело свою душу – и одинаковые по своим программам, быту, офицерскому и преподавательскому составу – они были разными. Я это чувствовал тогда, когда сам был юнкером, но особенно почувствовал, когда, приводя в порядок свои воспоминания о Павловском военном училище, перечитал «Юнкера» А. И. Куприна. Мы были юнкерами в одно и то же время: – я в 1-м Военном Павловском Училище, А. И. Куприн в 3-м Военном Александровском – всё у нас было так, как описано у Куприна – так – да не так, а временами и совсем не так. Другой дух был у Павловского училища. Над одним училищем реял дух сурового Императора Павла I, над другим благожелательного, добролюбивого, «либерального» Александра I. Конечно, сказывалось: – Петербург – холодный, замкнутый, строгий, военный, – и Москва – широкая, гостеприимная, радушная, приветливая – интеллигентно-купеческая. Не походили мы и на своих однополчан «Констапёров», юнкеров 2-го Военного Константиновского Училища. Там царил дух Дворянского полка, более вольный, чем у нас, где была суровая замкнутость Императорского Военно-Сиротского Дома, основанного в 1879-м году Императором Павлом I, переименованного при Императоре Николае I, в 1829-м году, в Павловский кадетский корпус и в 1863-м году в Павловское военное училище. Сказалось, несомненно, на дух училища влияние первых его начальников и батальонных командиров. (…) Дисциплина была твёрдая и суровая. Она перемалывала человека, сгибала, но не ломала».
Вне всяких сомнений, выпуск из училища, описанный Красновым в книге, был точно таким же и у Слащёва:
«Громко и отчётливо сказал нам Государь. Каждое его слово запоминалось нами на всю нашу военную службу:
– Поздравляю вас, господа, офицерами! Служите России и Мне, как служили ваши отцы и деды. Заботьтесь о солдате и любите его! Будьте ему как старшие братья! Будьте хорошими наставниками. Учите солдат добру, смелости и воинскому искусству. Кому доведётся служить на далёкой глухой окраине – не скучайте, не тоскуйте, помните, что все охраняете Российскую Империю. На вас, юнкера Павловского училища, я всегда надеюсь и верю, что, как были вы прекрасными юнкерами, так будете и образцовыми офицерами моей славной Армии…
Мы закричали «ура». Под восторженные наши крики Государь, сопровождаемый свитой, заслонившей нас от него, прошёл к Константиновскому училищу. Флигель-адъютанты передавали каждому из нас Высочайшие приказы о производстве в офицеры.
Это были толстые тетради сероватой казённой бумаги. Наверху крупными, какими-то казёнными буквами было напечатано:
Высочайший приказ.
По военному ведомству…»