Генерал моего сердца - стр. 18
Завершив звонок набираю полную грудь воздуха и с рычанием выпускаю его. Потом наклоняюсь и несколько раз прикладываюсь лбом о столешницу, приговаривая:
– Я ее убью! С особой жестокостью и безжалостностью!
– Агапкина? – с сочувствием спрашивает Маша, моя заместительница.
– Она самая, – я поворачиваю лицо к часам, висящим на стене между окон. – Сорок минут она выносила мне мозг. Сорок! И ведь не пошлешь ее лесом! – и я еще пару раз стукаюсь головой о дерево стола, чтобы уж точно выбить из нее кровожадные картины того, как я медленно и с оттягом расправляюсь с невыносимой Агапкиной.
Дама она была с закидонами, до ужаса нудная и требовательная. Выедать мозг и душу умела с тщательностью и виртуозностью скрипача, выводящего какое-нибудь соль диез, или фа мажор на своем инструменте. И послать ее в дальние дали, действительно, было нельзя, потому что, во-первых, она была дамой непростой: дочкой известного писателя времен Советского Союза с крепкими связями в элитных кругах, да еще тещей одного из заместителей министра в каком-то министерстве. А во-вторых, она была одной из первых клиенток моего агентства, когда оно еще и агентством-то не было. Я, Маша и курьер Сережа – вот и все работники того времени.
Агапкина нашла нас по объявлению в газете и явилась в офис, состоявший тогда из одной единственной комнатушки в полуподвальном помещении. Провела у нас два часа, склевала мне мозг, душу, печень и прочие органы, но отдала нам на продажу свою дачку в Переделкино, оставшуюся от папы-писателя. Самой там жить, по ее словам, ей было тяжело, грустные воспоминания даму одолевали. Да и деньги были нужны, потому что зять-почти министр не так чтобы сильно баловал любимую тещу щедрым содержанием.
Дачу я тогда весьма выгодно продала, и Агапкина, преисполнившись благодарности, начала рекламировать мое агентство своим многочисленным знакомым. Да и сама вскоре продала через нас еще один объект, доставшийся ей от третьего мужа и тоже вызывающий у нее печальные воспоминания.
Благодаря ей клиентура у меня стала резко прибывать, и уже через пару-тройку крупных сделок мое агентство из подвала переехало в офис поближе к центру и в пять раз больше по площади. Так что, к Агапкиной у меня сложные чувства: и убить хочется, и к груди прижать, да в макушку чмокнуть.
– Ее квартирой Сеня занимается, чего она тебе звонит? – Маша что-то внимательно изучает на экране своего ноутбука и параллельно продолжает оказывать мне реабилитационную словесную поддержку.
– Сеня в район Ново-Огарево поехал смотреть объект, а там, сама знаешь, сотовую связь глушат. Она ему не дозвонилась и решила осчастливить звонком меня.
Почувствовав, наконец, некоторое успокоение, я беру в руки мышку и открываю на компьютере ленту новостей. Первое, на что натыкается взгляд, статья под заголовком «Сын депутата Шелепова погиб при странных обстоятельствах». С фотографии, помещённой под заголовком, мне улыбается Олег.
Сердце пропускает удар, руки холодеют и начинают ходить ходуном. Я торопливо сворачиваю экран и откидываюсь на спинку кресла, зажмурив глаза – видеть его улыбающееся лицо почему-то невыносимо.
После его гибели прошло уже две недели. Странно, что до сих пор пишут об этом, да еще на первой полосе новостной ленты. Все две недели я ждала, что мне придут с вопросами о нашем с ним знакомстве и о встрече в ресторане накануне. Вздрагивала от каждого звонка телефона.