Генерал-адъютант Николай Николаевич Обручев (1830–1904). Портрет на фоне эпохи - стр. 26

Нетрудно заметить, что это первое выступление в подцензурной военной печати с широкой программой военных реформ имело по-прежнему профессиональную аргументацию. В области военной эта программа предполагает модернизацию военных структур Империи. Осуществление этой программы улучшило бы боеспособность армии, изменило отношение к солдату как личности, но не сократило бы влияние армии на общество, а скорее наоборот. Подтвержу эту мысль мнением Клаузевица: «Как бы ни мыслили себе совершенное воспитание в одной и той же личности качеств гражданина и воина, в какой бы мере ни представляли войну общенациональной и ушедшей в направлении, противоположном эпохе кондотьер, – все же никогда не удастся устранить профессиональное разнообразие военного дела, а раз это так, то те, которые занимаются военным делом, и пока они им занимаются, будут смотреть на себя как на корпорацию, в порядках, законах и обычаях которой и фиксируются факторы войны. Так это будет на самом деле. Потому было бы большой ошибкой при решительной склонности рассматривать войну с высшей точки зрения недооценивать этот специальный дух обособления (Esprit de Corps), который в большей или меньшей степени может и должен быть свойственен войскам»^>190. Всеобщая воинская повинность лишь усиливает корпоративный дух кадровых военных, а с ростом резерва увеличивается и число людей, вовлеченных в сферу влияния армии и ее специфической военной идеологии. Этого так и не поняла редакция журнала, где Чернышевский действительно играл значительную роль – обозрение «Современника» хвалило Обручева за любовь к миру, в этом журнале его объявили не столько военным, сколько мирным писателем^>191.

Но бурю в военных кругах вызвала не эта статья, а две других, объединенных общим названием «Изнанка Крымской войны». Трудно было назвать в армии службу более ненавистную, чем интендантская. Обручев критиковал снабжение войск и рассматривал последствия недостатков этой системы. У англичан в Крыму, например, с сентября 1854-го по сентябрь 1855-го потери в связи с недостатками снабжения превысили боевые: убито и умерло от ран 239 офицеров и 3323 рядовых, а замерзло 2873 человека, умерло от холеры 35 офицеров и 4244 рядовых^>192. Потери от болезней с сентября по декабрь 1855 в английской армии составили 25 офицеров и 11 425 рядовых^>193. Интенсивные действия командования, считает Обручев, буквально спасли английскую армию от вымирания. Французы экономили на помещениях для больных, и в результате тиф и холера убили каждого третьего из посланных Францией в Россию солдат. Русская армия также понесла тяжелые потери по вине своих интендантов.

Обладая хорошими врачами и плохими лазаретами, она была слабо защищена от тифа, холеры и цинги. Спасение армии от тяжелых потерь вне поля боя Обручев видел в целом комплексе мер, имевших целью спасение солдата от болезни, в административных изменениях, ориентированных на бережное отношение к людям, как то: облегчение экипировки солдата, создание постоянных казарм, учет климатических условий местности, в которой предполагалось разворачивать действие армии и т. д., что не было сделано в Южной армии (в которой, кстати, служил во время войны и П. К. Меньков). В гражданской периодике особенно положительно отметили «Изнанку Крымской войны»