Где ты? - стр. 18
– Знаешь, самое невероятное, что это «там» только кажется у черта на рогах, а на самом деле это совсем близко. Лучше расскажи мне о себе, о Нью-Йорке.
Ему нравится жить на Манхэттене. Он получил заказ в рекламном агентстве, сделал свой первый рекламный щит. Эскизы понравились, и его уже пригласили на следующий проект. Особых денег это не приносило, но все-таки уже что-то конкретное. Когда Сьюзен спросила, доволен ли он жизнью, Филип лишь пожал плечами. Он поинтересовался, довольна ли она приобретенным опытом, нашла ли то, что искала. Она словно бы и не услышала его и продолжала свои расспросы: а родители, как поживают его родители? Родители Филипа подумывали продать дом в Монтклере и переселиться на западное побережье. Филип весь год с ними не виделся, только на День Благодарения навещал. Он ночевал тогда в своей бывшей спальне, и ему было грустно. Он почувствовал вдруг, что отдаляется от родителей, впервые увидел, что они стареют, расстояние как будто оборвало нить времени и разрезало жизнь на череду выцветших картинок, где лица от раза к разу все больше менялись под влиянием жизненных перипетий.
– Когда люди живут вместе, – нарушил Филип повисшее молчание, – они и не замечают, как меняются, а в конце концов теряют друг друга.
– Именно это, старичок, я тебе всегда и твердила. Жизнь вдвоем – штука опасная. Как по-твоему, я потолстела?
– Нет, мне кажется, наоборот. А к чему ты это?
– К нашему разговору. Я изменилась?
– Ты просто выглядишь усталой, Сьюзен, только и всего.
– Значит, изменилась!
– С каких пор тебя стала волновать твоя внешность?
– С тех самых, как я впервые увидела тебя.
Она поглядела на остатки мороженого на дне креманки.
– Мне хочется чего-нибудь горячего!
– Да что с тобой, Сьюзен?
– Должно быть, я нынче забыла принять мои таблетки-«веселушки»!
Она видела, что огорчила его, и уже жалела, что дала волю своему дурному настроению, но полагала, что их близость позволяет ей быть самой собой.
– Ты могла хотя бы сделать усилие!
– Ты о чем?
– Хотя бы притвориться, что рада меня видеть.
Она провела пальцем по его щеке.
– Ясен перец, я рада тебя видеть. Это не имеет никакого отношения к тебе.
– А в чем же дело?
– Трудно возвращаться на родину. Все кажется таким далеким от той жизни, какой я жила. Здесь есть все, ни в чем нет недостатка, а там нет ничего.
– Если у твоей соседки сломана нога, а у тебя только вывихнута лодыжка, твоя боль от этого меньше не станет. Попробуй быть чуть более эгоистичной, и тебе будет гораздо легче.
– Ух ты! Да ты становишься философом, старик!
Филип резко встал, направился к двери, вышел на минутку в коридор и тут же вернулся быстрым шагом. Наклонившись, он поцеловал Сьюзен в шею.
– Привет, я так рад тебя видеть!
– Можно узнать, что за игру ты затеял?
– Никакая это не игра! Я ждал тебя два года, у меня мозоль на пальце от писания писем, потому что письма были единственной возможностью хоть как-то участвовать в твоей жизни. И мне показалось, что наша встреча началась совсем не так, как я ее себе представлял, вот я и начал все сначала!
Сьюзен некоторое время смотрела на него, а потом расхохоталась.
– Ты все такой же чокнутый! И мне тебя очень не хватало!
– Ну так рассказывай!
– Сначала ты. Все-все о вашей жизни в Нью-Йорке!
– А как насчет горячего?