Гарди. Предсказатель Северных Рун - стр. 4
Вот и дружили.
Сидели в комнатке на втором этаже двое. Вино греческое. Пирожки. Сало доброе, с чесночком. Водочка анисовая. Большак-сотник, а напротив – Зоська Безухий.
Безухий – это и имя-прозвище, и профессия. И уважуха среди коллег. Знамо дело, за что у нас уши режут! Большим человеком был Зосима в Городе. Все пристани под ним! Был он тускл, незаметен. Шестой десяток разменял уже. Седой, как лунь. Только брови мощные чёрные. Да глаза огнём горят под теми бровями.
Такой человек, что со спины взглянешь и не заметишь. А в глаза посмотришь – вовек не забудешь!
То, сё, и приспросился Безухий:
– Слышал я, что богат сильно Гарди, рунный мастер залётный. Мои пацаны приглядываются давно.
– Ну, скажи им, чтоб гляделки не проглядели! – сотник сытно рыгнул и отпил вина, – Он твоим мальцам глаз на жопу натянет, не говори потом, что я не предупреждал!
– Защищаешь? Поговаривают, ты его молитвами сотником стал.
– Да моя защита ему ни к чему. Он с самим князем дружен!
– А мне донесли, что в ссоре. Две седмицы назад спустил его князь с крыльца. Ещё и шкуру содрать грозился, – Зосима закинул в глотку стопарик анисовой, – Ух, хороша водица! Так что, не ходок он больше в детинец. Без защиты теперь. Сам по себе.
– Захочет князь внове в шахматы поиграть, слово мудрое услышать, вот и кончится опала, – Большак встал, покачиваясь, – Ладно, пойду я.
– К Любке под юбку?
– Ага! Или к Любке, или к Любке, – сотник заржал, – Надо Машку или Глашку завести для разнообразия!
– Давай, удачи. А я ещё посижу.
– Посиди, – сотник погрозил пальцем, – Если что, то я про Гарди ничего не слышал! Только ты лучше своих живодёров остереги – и матёрым волчарам медведь не добыча!
– Да какой там медведь! – Безухий прыснул кашляющим смешком, – Глиста заморская, а не медведь!
На том и разошлись.
После полудня уже на следующий день сотник увидел Гарди. Так, издалека. В толпе. Высокого иноземного война было видно хорошо по светлой голове, проплывающей над народом. Разговор давешний с головой портовых воров Большак припомнил. И забыть постарался: сами пусть разбираются. Его дело – сторона.
Оказалось, нет. От драккаров, рвущихся в бой, так просто не посторонишься!
Вечером сидели, выпивали опять Зосима Безухий с сотником в той же комнатке облюбованной. Дела! Торг вели. Обнесли безуховы мастера ладью знатную. Сторожей-корабельщиков порезали да шитиками товар вывезли. Купец к Большаку: «Помоги, де, кормилец!» А тот: «Ничего не знаю, подвод или телег на пристанях не было!» Купец в ноги: «Слух пусти по лихим людям, что четверть цены за товар звонкой монетой отдам, кормилец-поилец ты мой, им дороже и не продать, а мне спасение, если выкуплю!»
Вот и решали с Зоськой, как с купчиком быть.
И тут дверочка тихо открывается. Заходит Гарди:
– Здравия, добрые люди! – на стол связку ушей кладет на верёвочке, – А это тебе, дядька Безухий! Примерь, может, подойдёт что!
Безухий побледнел. Глазищами сверкает. А Большак и вовсе едва не обоссался от такого подарочка!
А Гарди ему улыбается. Нежно. Тихо так говорит:
– Так к тебе у меня предъяв нет, сотник! Не дрожжи листом осиновым!
Ну, Большак, ничего что сотник, в ноги ему и бухнулся:
– Прости меня, – орёт, – Знал я, знал, что поганец этот против тебя злоумышляет, но не предупредил! Прости меня! Не убивай!