Гардемарин Ее величества. Сатисфакция - стр. 24
Я молча кивнул, взялся за ручку и открыл дверь. Глаза не сразу привыкли к полумраку – поначалу я разглядел только силуэты мебели. Диван у стены, изрядных размеров стол, кожаное кресло с подлокотниками, пара шкафов и полки с книгами. Все аккуратное и лаконичное, однако наверняка запредельно дорогое. Интерьер кабинета непостижимым образом буквально воплощал в себе синтез классики и чего-то ультрасовременного.
Как и сам его хозяин, который до сих пор стоял лицом к окну, хоть наверняка и слышал, как я вошел.
– Доброго дня, ваше сиятельство. – Я без спешки сделал пару шагов вперед, мягко ступая по ковру. – Вы желали меня видеть?
– Как и любого в этом доме сегодня. Впрочем, нет. – Гагарин с привычной легкостью развернулся на каблуках ботинок. – Вас я все же рад видеть несколько сильнее, чем остальных.
Судя по голосу, старик улыбался. Радушно… а может, и с каким-то особенным хитрым удовольствием – прямо как тогда, на складе. Теперь, когда он стоял спиной к окну, я видел лишь черты лица, но не взгляд – наверняка и это было задумано специально.
– Благодарю. – Я склонил голову. – И за приглашение – тоже.
– Право же, не стоит, друг мой… Желаете виски? – Гагарин неторопливо прошагал к ближайшей полке. – Или, может быть, коньяк?
– Пожалуй, откажусь. Если ваше сиятельство позволит. Для важных разговоров я предпочитаю сохранять трезвую голову, – усмехнулся я. – А вы не тот человек, что стал бы назначать встречу по пустякам.
– Это верно. Разговор и правда предстоит серьезный. И вряд ли он будет коротким. – Гагарин занял свой трон за столом и указал на кресло напротив. – Так что устраивайтесь поудобнее, Владимир Федорович.
В его возрасте старик вполне мог называть меня и просто по имени, не боясь оскорбить или нарушить какие-то там правила приличия. Однако зачем-то предпочел полную форму. Разговаривал учтиво, но без излишних витиеватостей. Как равный с равным – и в его голосе не было даже намека на издевку или едва заметную иронию, с которой он встречал меня на Крестовском – в тот самый день, когда сказался больным и всю беседу просидел в махровом домашнем халате.
Прощупывал: и тогда, и сейчас – изменился только метод.
На этот раз его сиятельство облачился в строгий черный костюм. Чуть приталенный, с белоснежной рубашкой и запонками, но все же без галстука – видимо, вольная натура никак не желала терпеть удавку на шее. И изволила хоть таким образом похулиганить, нарушая железобетонный официоз всего происходящего.
– Могу ли я поинтересоваться – насколько вы осведомлены о том, что сейчас происходит в столице? – негромко спросил Гагарин. – И каково ваше отношение к происходящему?
– Полагаю, осведомлен я куда хуже вашего сиятельства. – Я пожал плечами. – Однако только слепой не заметит, что мы на пороге событий, которые могут вылиться в гражданскую войну в считаные недели.
К счастью, Гагарин не стал требовать объяснений или задавать наводящие вопросы про то, как со всем этим связано появление герцога Брауншвейгского. В обсуждении подобной ерунды он, похоже, не нуждался.
Как и я сам.
– А что до моего отношения, – продолжил я, – тут все еще проще. Как и любой здравомыслящий человек, я от происходящего не в восторге. Хотя бы потому, что любой из двух наиболее вероятных исходов не несет стране ничего хорошего.