Гардемарин Ее величества. Сатисфакция - стр. 26
Кто меня сдал?
Я заерзал в кресле, перебирая в уме возможные варианты.
Свои – Корф, Камбулат или Поплавский? Исключено. Если я был уверен в чем-то в этом непростом и суетливом новом мире, так это в преданности товарищей. Слишком уж многое нас связывало, чтобы они пошли продавать меня за тридцать серебреников… И слишком мало у них было доказательств, чтобы так рисковать. Более-менее внятно привести хоть какие-то аргументы смог бы разве что умница Корф, но не стал бы, потому что…
Просто не стал бы. Все, точка!
На мгновение мне вдруг стало стыдно за крохотную тень сомнения, мелькнувшую на задворках разума. Но я тут же заставил себя прогнать ненужные мысли и снова принялся соображать.
Дядю можно исключить сразу – при всех своих достоинствах на сыщика или аналитика экстра-класса он явно не тянул.
Докопались спецслужбы, отыскалось что-то в дневниках Распутина, раскололся кто-то из тех, кого арестовали еще весной? Тоже вряд ли – иначе Морозов со свойственной ему прямолинейностью уже давно отправил бы меня на тот свет, тем или иным способом. При всем взаимном уважении и даже какой-никакой дружбе конкурент в виде вернувшегося из небытия Серого Генерала старику явно не нужен.
Раскололся Келлер? Опять-таки – маловероятно. Его высокопревосходительство канцлер никогда не отличался ни сообразительностью, ни выдающимся характером. И наверняка запел соловьем даже раньше, чем машина с черными гвардейскими номерами доехала до Петропавловской крепости. А такую ценную информацию, как тайна истинной личности Владимира Острогорского, выдал бы сразу.
А не ждал несколько месяцев.
Так что единственным белым пятном для меня оставались таинственные сообщники Распутина. Конечно, они могли ничего не знать – в том случае, если старикашка по каким-то причинам решил не болтать лишнего. А могли просто приберечь козырь на потом. В новом положении не такая уж я и важная фигура.
Может, уже не совсем пешка, скорее офицер, но и до ферзя, которого берегут всеми силами, пока еще далеко. Так что убрать меня с доски и сложить в деревянную коробку – в случае чего – задача непростая, но более чем посильная.
Особенно для того, кто имеет достаточно ресурсов, чтобы до сих пор скрываться даже от Совета и Морозова, который буквально наводнил улицы Петербурга гвардией и агентами спецслужб.
– Думаешь – откуда я знаю? – с ухмылкой поинтересовался Гагарин.
Он несколько минут ждал, слушая, как тихонечко шуршат стальные шестеренки в моей голове, но теперь решил прервать молчание. Видимо, здраво рассудил, что думать нам обоим сейчас стоит совершенно о другом.
– Вроде того. – Я протяжно вздохнул. – Где эта самая… утечка.
– Да брось! При чем тут это? – Гагарин махнул рукой и заулыбался. – Думаешь, кто-то донес? Или я сам нанял с полсотни пинкертонов, чтобы шпионить за загадочным прапорщиком Острогорским?
– Ну… Вообще-то да. – Я пожал плечами. – Вполне разумное решение.
– Разумное. Пинкертоны, надо сказать, и правда были. А в остальном… Знаешь, теперь я вообще не понимаю, как ты не попался раньше. – Гагарин облокотился на стол. – Ведь это же очевидно! Достаточно посмотреть, как ты двигаешься. Как говоришь, что говоришь… и что делаешь. В этом городе достаточно тех, кто еще помнит его светлость генерала Градова человеком, а не живой легендой.