Гардемарин Ее Величества. Адаптация - стр. 18

– Дуэль? Много чести этой скотине. – Медведь сжал огромные кулачищи. – По морде надаю, и дело с концом.

– И вылетишь из Корпуса. И мы с тобой заодно – за то, что не донесли, – вздохнул я. – Нет, брат. Тут изящнее надо. Работать, так сказать, с умом.

– И что ж ты умом придумаешь?

– Ну… пока не придумал, – честно признался я. – Так что буду импровизировать.

Мысли, как избавиться от физрука раз и навсегда, уже роились в голове, но я пока не мог ухватить нужную… Впрочем, какая разница? Любая будет уж точно получше, чем бессмысленный и беспощадный мордобой.

– Ладно, как скажешь. Попробуем. – Медведь махнул рукой, остывая. – А не получится – так мы с парнями ему «темную» устроим. И ничего нам за это не будет.

– Не суетитесь, ваше сиятельство, – усмехнулся я. – Темную всегда успеем. И я даже с удовольствием поучаствую. Но пока… В общем, есть тут у меня одна мыслишка.

– Ну, давай. Дерзай, матрос. – Медведь хлопнул меня по плечу здоровенной лапищей. – На связи. Пиши, если что.

– Ваше высокоблагородие… позволите?

Дверь кабинета была полуоткрыта, но я все же постучал. Каратаева мои почти безупречные манеры, впрочем, не впечатлили. Он то ли все еще пребывал в отвратительном расположении духа, то ли действительно занимался чем-то важным. К примеру – пытался сообразить, где можно раздобыть десять тысяч имперских рублей, имея оклад чуть выше одной.

В год.

– Не позволю, – сердито буркнул Каратаев, откладывая телефон. – Вечерняя поверка через двадцать минут, курсант. Ступайте в расположение – наверняка ваше дело может подождать и до завтра.

– О нет. К сожалению, не может. – Я толкнул дверь и вошел. – И, кстати, дело вовсе не мое, а ваше.

– Что вы себе позволяете, курсант? – Каратаев отодвинул кресло от стола и начал подниматься. – Немедленно…

– Сядьте! – рявкнул я.

Как ни странно, сработало. Мои права и полномочия больше не подтверждались фельдмаршальскими жезлами на погонах – вместо них там красовалась одна-единственная лычка матроса первой статьи, однако командный голос я не утратил даже в новом теле. А сам Каратаев оказался из тех, кому подчинение старшим чинам вбито куда-то в спинной мозг, на уровень голых рефлексов. Такие всегда сначала выполняют приказ – и только потом начинают думать.

А значит, надо брать тепленьким… пока не начал.

– Это вопиющее нарушение дисциплины, – пробормотал он.

– Если это вопиющее нарушение, – я шагнул вперед и оперся ладонями на стол, нависая над опешившим Каратаевым, – то что вы скажете о саботаже сборной Корпуса? Пытаться искалечить курсанта за неделю до соревнований… Господь милосердный, я и представить себе не могу хоть что-то более омерзительное!

Я зашел сразу с козырей – и попал. Точно в цель, в самое яблочко. Физрук дернулся, как от удара, и тут же принялся рыскать глазами по сторонам, будто выбирая маршрут для побега. Разумеется, он не спешил каяться, однако мне один только взгляд сообщил достаточно.

– К-какой саботаж? Что вы хотите сказать, господин курсант? – Каратаев попытался сделать удивленный вид, но, кажется, сам не слишком-то верил в свои актерские таланты. – Я представления не имею, о чем вы говорите! Никакого!

– Полагаю, что имеете, – усмехнулся я. – Лицедей из вас даже хуже, чем игрок в преферанс… Или чем вы развлекались, чтобы набрать долгов на несколько тысяч?