Гарь - стр. 18
– Ну вообще ништяк. Теперь мы знаем, что местное предпринимательское сообщество враждебно настроено к мелким кражам – потешался Вова – моя очередь. Сказка, кстати, офигенно с твоей перекликается. О народных состязаниях. Итак. В горах жили разные племена, которые крали друг у друга уши и глаза. Одно племя всяких нищебродов-овцепасов возглавлял тип по имени Дек-хан. Дядя всегда его выговаривал с таким отвращением, с этим «кхэ-э-э», потому что он вонючка немытый. А предводитель второго – Сар-баз. Тоже урод какой-то, хитрый, жадный, но вроде почище и с понятиями. И вот они только и занимались тем, что сто лет, значит, охотились за ушастыми и глазастыми. А через сто лет этот Сар-баз решил взять верх и призвал себе в помощь демона с летающей армией, а Дек-хан вызвал демона, который колдовал разные сласти и так заманивал воинов в ловушки, то с сахарной водой, то со сладкими песнями, то со сладкими картинами…
– Блин, ну и дичь.
– Это еще что! Вот про красных верблюдов послушай. Дядя ее с шиком рассказывал много раз. Типа продолжение, как Сар-баз с армией встал у моста, чтобы защитить свою чарасовую долину на другой стороне, а Дек-хан пытался его выбить, но все неудачно. И тогда самый вонючий его советник привел красных верблюдов. Животных покрасили в черный, чтобы видно не было, и ночью погнали табун верхом с гор на армию Сар-база, и когда типа уже совсем близко было, начали читать заклинания, и верблюды стали красными. Они с безумными воплями ломанулись в лагерь, ослепили людей. Дядя даже изображал верблюжий крик. Короче за табуном прорвались отряды Дек-хана, и пошла резня. Зарубили в атаке многих генералов, про которых тоже отдельные сказки были, Што-лицего и этого еще, Брин Ира… Ну ты вот угораешь, а я года три назад, когда в Египте отдыхал, спрашивал экскурсовода, делали ли они так в древности с верблюдами…
– Вова, ну чего вы заперлись от жён? – раздалось в коридоре.
– Свет гаси, маман идёт – крикнул брат и накрылся с головой одеялом.
– Кофе тебе сварился, Глеба – тихо проговорила мать из-за двери.
– Лан, потом доиграем – донеслось из-под одеяла.
Сердце аритмически поколачивало уже как бы в предчувствии кофе. Голова тяжелела, трудно дышалось. Нужно было закинуть парацетамола. Только так, чтобы никто не запалил. Легкие лекарства обычно лежали в комоде на кухне, и переждать доносившееся оттуда копошение Глеб решил, аккуратно юркнув в кладовку у входной двери. Притворив дверь, он подсветил телефоном. Вполне ничего. Башня коробок, башня древних чемоданов с инструментами. Его расклеившиеся лыжи, три-четыре пары, съехали на дачу, и место до сих пор ничем не заняли. Тушей в полиэтилене висел жуткий бабушкин каракуль, висели отцовские рабочие комбезы. За ними фонарик выхватывал что-то тоже яркое, накрытое тряпьем. Глеб раздвинул одежду, приподнял ткань, оказавшуюся рубашкой, и ему стало не по себе. Перед ним стояла картина, типа холст, или как там называется, с… символом коловрата. Присмотревшись, он разглядел, что центр его, круг, составляла птичья голова с отражающим свет, блестящим сизым глазом, а вместо лучей во все стороны кривились клювы. Обрамленный демоническим волосом, выпуклый глаз, по замыслу художника, прожигал смотрящего, а повторяющиеся клювы создавали иллюзию движения, и будто слегка приоткрывались. Зажмурившись, Глеб присел на карточки – в левом нижнем углу холста стояла авторская подпись «Г/Д АЙ. Внуки идеи, 9/ VII.1988».