Гамбургский симпатяга. Живые стеклышки калейдоскопа - стр. 51
То утро, мне кажется, было на реке Анюй. Как старший администратор сплава, я должен был вставать первым, будить дежурных, раздувать костер. Утро было особенным. Выпал первый снег. Мы уходили в зиму. Старый ильм на увале сбросил ночью последние листья. И они, похожие на следы тигра, выстлали тропинку к нашему табору. Пологи палаток провисли намокшими крыльями. Вершины дальних отрогов побелели. Накрылись снежными шапками и нахохлились валуны в пороге. Снег-крупа запорошил галечник косы. Суня всегда вставал поздно – последним. Вождю так положено. А тут выполз из палатки раньше меня. И костерок уже горел, и чайник приветливо булькал. Я увидел, как с хабаровской отвагой Володя пяткой пробивает хрупкий лед заводи. И улыбается:
– Купер, как там у вас, у романтиков? Будущее светло?
Были у нас, сплавщиков, актуальные лозунги: «Пиво надо пить всегда!» и «Будущее светло!»
Когда же это было? Кажется, что вчера. А может быть, промелькнула вечность.
Мы оба слышали, как тяжелая вода реки бьется в скальный прижим. А с угла палатки в ледяное озерцо отводной канавки падала скопившаяся влага. По капле, по капле, по капле…
С первым снегом всегда приходит оттепель. Я умею предугадать первый снег на реке. И он умел.
«Снегом стать, снегом стать…» Песня из кинофильма «Подельники». Нас, на плоту, можно было смело называть подельниками. Иногда мне самому хочется стать снегом. Сунгоркин кричит:
– Братва, подъем! Сегодня идем темной водой!
Поверишь, Володя, нет ли… Теперь мы так и идем, темной водой. Но Фарзутдиныч на длинном плесе, глядя в высокое и гулкое небо, как бы между прочим спрашивает: «Ну что, парни, по баночке?» Мы молчим. За нас отвечает небо: «Пиво надо пить всегда!» И мы догадываемся, чей это голос. А с неба начинают лететь снежинки. Ничего не поделаешь. Зима близко. Уходим, Володя, в зиму.
Инверсия… Как она меняет смысл! «Золотой Жук» и «Жук Золотой». Не рыба-царь, а Царь-рыба. Астафьев видел тонкую грань инверсии. Фильмы Валерия Залотухи я смотрел прежде, чем читал его прозу. С Залотухой у нас произошла занятная история. Он был на практике в промышленном отделе газеты, в Хабаровске. Я исполнял тогда обязанности заведующего отделом. Еще расскажу о тех обстоятельствах. Когда я прочел роман Залотухи «Свечка» – два тома, а потом посмертный сборник «Отец мой шахтер», я понял, какого писателя мы потеряли. Правильно – «Мой отец шахтер». Но в литературе не всегда надо правильно. Чаще наоборот. Инверсия… Как внутренний слух. У Залотухи он был абсолютным. «Алмазный мой венец» – инверсия не Катаева, а Пушкина. Чтобы вы знали. Служанка Рузя спрашивает: «Что вы наденете, жемчужную ли нить иль полумесяц изумрудный?» Марина отвечает: «Алмазный мой венец…» «Борис Годунов», историческая драма. Марина Мнишек, дочь воеводы. Мечтает лишь о том, чтобы Лжедмитрий возвел ее на трон. Царствовала ровно неделю. Трагическая личность. Ее жизнь полна авантюр и лишений. Таких женщин надо или любить безоглядно, или оббегать за версту. Катаев, вслед за Пушкиным, знал это. А вот со своим методом нового письма, калейдоскопом, я не опоздал. Я встречался с ними со всеми. Я брал у них интервью, разговаривал и спорил, мы пили вино и виски… С Аллилуевой Светланой мы прихлебывали кофе. А потом она заметила, что кофе мне не нравится, и попросила заварить хорошего аглийского чаю. С мужем поэтессы Ирины Ратушинской, Игорем Геращенко, мы собирали белые грибы под Лондоном. Их там хоть косой коси. Англичане едят только шампиньоны, грибы, словно вырезанные из картона мышиного цвета. Они считают, что все остальные грибы заражены чернобыльскими нуклидами. У Севы Новгородцева я стал экспертом «по комсомолу» в передаче «Севаоборот». Разумеется, можно объяснить мои контакты с известными людьми репортерской удачей. Но дело в том, что многие встречи произошли случайно, как бы сами собой. Никто меня к себе не приглашал. Светлана Иосифовна Аллилуева вообще отказывалась давать интервью. А к некоторым я и сам не особо тянулся. «Зачем же тогда они случились? – спрашивал я себя. – Кто так хитренько все устроил, что именно они мне встретились? Нет, не случайно все, не случайно! И мы знаем, кто это все устроил».