Гамбургский симпатяга. Живые стеклышки калейдоскопа - стр. 23
Ночью, выбрав удобный момент – Анна пошла в душ, я спрыгнул с борта и поплыл по-собачьи, ориентируясь на тревожно подмигивающие мне где-то вдалеке огоньки деревни Пирогово. Иногда я горестно подвывал. Баретки пришлось сбросить. Позор, конечно. Не всякому расскажешь. Но я чувствовал себя Мартином Иденом из романа Джека Лондона. Береговая охрана меня выловила. Обошлось без увечий. Костюм, кстати говоря, не пропал безвозвратно. Он был сдан в химчистку и заиграл новыми гранями. Некоторая помятость пиджаков тоже входила в моду. Как и шифон. От моих услуг по написанию книги вскоре вежливо отказались. Хорошо, что я не успел получить и бездарно растратить аванс. Я видел толстый конверт с деньгами на столике. На что я мог его потратить? На спиннинги и закидушки, которыми мы ловили с борта дебаркедера «Страна Советов» серебристых чебаков и зеленых касаток.
…Обивку диванов делали из кримплена. Вспомнил. Синтетическая ткань, название которой произошло от долины Кримпл-Вэлли и от реки Кримпл-Бек. Северный Йоркшир, Великобритания, область к югу от Харрогейта, три часа езды от Манчестера. Кримплен запомнить не мог, а все географические названия запомнил… Зачем? С пятого класса я любил географию больше других предметов. Мой Кабо-Верде – Острова Зеленого Мыса! Или правильно – мои Кабо-Верде? Эх-эх… Лаборатория, где разработали ткань, располагалась в долине Кримпл. Не помню, из какой ткани был мой костюм, купленный за сущие копейки. Но, кажется, тоже из тонкого кримплена.
С географиней-татаркой я танцевал на выпускном вечере и прижимался к ней всем туловищем. Которое тогда совершенно не болело ни в каком месте. Наоборот, каждая клеточка моего тела трепетала и постанывала. Галия посматривала на меня с интересом. А что удивительного? Мне было уже семнадцать лет, а географине – двадцать с хвостиком. Ну, даже если и «хвостик» в десять лет – подумаешь! На мне была битловка, выменянная на икру у японских моряков, и брюки-клеш. Те самые – с клапаном-лацбантом. В таких штанах, как вы помните, удобно карабкаться на мачту и бегать по реям. Наутро после выпускного еще один мой дружок, Серега Бурыхин, спросил: «Ну как, Шурок? Галия дала?» Я чуть не врезал Сереге по морде. По наглой рыжей морде! Осенью, в десятом классе, мы с Пыжиком спасли Бурыху в драке со звероватым уголовником. Все случилось на дебаркадере в Магинском порту.
…Потом я Анну случайно встретил. Не так уж много и лет прошло. И где б вы думали? Все на тех же островах Кабо-Верде! Она стала полной и веселой, в белом просторном платье и шляпе с огромными полями, беспрерывно хохотала. И она была похожа на актрису Елену Соловей из фильма «Раба любви». И у нее имелся муж, бизнесмен-итальянец, и трое, или даже четверо уже, ребятишек. Дети бегали вокруг нас, кудрявенькие и озорные, оставляли пятна на моих бежевых брюках. Их поведение меня почему-то бесконечно радовало. Дети Анны и ее муж сносно болтали по-русски.
– Анна, – сказал я, – вам так идет ваша полнота.
Она улыбнулась без тени печали:
– Где же ты раньше был, Шурик?
Ее муж, кажется, его звали Луиджио, порывался немедленно купить мне новые брюки. А дети нападали на него и вытаскивали из плетеного кресла. И все вместе они валялись на полу летней веранды. Хотелось к ним присоединиться. Валяться на полу или лучше на газоне, возиться с ребятишками – что может быть радостней? День был нестерпимо солнечный. И еще очень хотелось, чтобы раздобревшая Анна присоединилась к нам. Оказалось, что Луиджио – аптекарь. И он занимается инсулином. Ну, он занимается не самим инсулином, а его поставками. Доходнее инсулина только космос, проституция, наркотики и торговля оружием. Больных диабетом в мире уже почти пятьсот миллионов. Я не восхищался, но и не комментировал. Потому что инсулином пока не пользовался. Проституцию при детях тоже не обсуждали. Недалеко на рейде стояла их яхта. Мне тут же вручили подзорную трубу, чтобы я смог оценить такелаж. Я глянул в волшебный глазок их калейдоскопа и, кажется, узнал капитана. Все того же лощеного красавца в черных шортах. Только косичка у него на затылке стала седой.