Галактический консул: Гребень волны. Гнездо феникса - стр. 72
Ертаулов беспрекословно повиновался.
– Вы идите, – произнесла Рашида. – Я одна отлично справлюсь.
– Мы подождем, – сказал Костя. – Но ты поспеши.
Лицо Рашиды внезапно исказилось гримасой страха.
– Не слушается!.. – вскрикнула она.
И в этот же миг Кратов увидел, что глухая ребристая стена, возле которой он еще минуту назад спокойно сидел, вопреки всякому здравому смыслу рушится ему на голову.
Еще не задумавшись над тем, что бы все это могло означать, Костя обхватил голову руками, поджал колени к груди, зажмурился. «Сейчас врежет, сейчас!..» Некоторое время он просто висел в воздухе, ничего не задевая, а потом задел, и на славу. Удар пришелся по спине, перепало и по затылку. В мозгу пышно расцвел сноп веселеньких искр, замигал нелепый в подобной ситуации праздничный фейерверк. Хрустнуло в груди, острая боль ржавой иглой прошила плечо и отозвалась в локте. «Неужели поломался? Вот некстати…» Он перекатился через голову несколько раз, упорно держа группировку, и завалился набок, но только плотнее подобрал конечности. «Еж свертывается в клубок, и его колючки торчат во все стороны. По этой примете ты всегда узнаешь Ежа…» Вокруг грохотало и лязгало: должно быть, ящики норовили сорваться с креплений, но без особого успеха. Побитое тело наливалось тяжестью. «Отказ гравигенераторов?! Если да – нас вот-вот расплющит…» Что-то громоздкое, с нагло выпирающими углами, наползло на него и бесцеремонно толкнуло под зад. Он не пошевелился, напряженно ожидая продолжения своих кульбитов.
Грохот прекратился как по мановению дирижерской палочки.
Зато уныло, тянуще взвыла сирена.
«Авария. Но системы работают. Иначе я был бы уже лепешкой. Хорошо раскатанной, сублимированной и свежезамороженной».
Костя приоткрыл глаза. Свет горел ровно, хотя и не так ярко, как прежде. Сирена старалась вовсю. Он попробовал руку. Плечо ныло, весь локоть онемел, но рука слушалась. Рукав некогда белоснежной летной куртки был выпачкан пылью и заляпан красным. «Кровь? Откуда?!» Были разбиты губы и особенно текло из носа.
– Ребята! Вы где?
Слабо различимый за кладбищенскими стенаниями сирены, до него донесся голос Ертаулова:
– Второй, лапонька, ты цел?
– Вполне. А как вы? Я вас не вижу.
– Наверное, ты бы предпочел, чтобы мы ссыпались тебе на голову? А мы под самым потолком. На нашем разлюбезном контейнере, дай бог ему здоровья. Он покачивается, и мы боимся пошевелиться.
– Правильно боитесь. Подождите, пока я выберусь.
Отчаянно шмыгая носом, Костя отпихнул угнездившийся в ногах ящик с жалко болтавшимися остатками креплений и на четвереньках пополз туда, где, по его расчетам, предполагался выход.
Увидев невдалеке странно заваленный набок контур двери, он вдруг осознал, что передвигается по стене. Причем стена эта лежит под острым углом к воображаемой линии горизонта.
Дело обстояло так. В полете мини-трампу отчего-то – и в этом еще следовало разобраться – стало дурно. Как водится, первыми скисли гравигенераторы. Пока когитр силами аварийных систем приводил их в чувство, центр тяжести на корабле блуждал самым причудливым образом. Поэтому сначала Костю шмякнуло о стенку, а затем он пролетел между закрепленных контейнеров, возможно – выворотив один из них по пути. Будто провинившийся рекрут сквозь строй… И влепился в боковую стену, которая отныне фигурировала на покалеченном корабле в качестве пола. Очевидно, когитру все же удалось умиротворить гравигенераторы, но вернуть им здравый смысл оказалось не под силу. Искусственная тяжесть была восстановлена, но в искаженной ориентации, да еще с некоторым избытком, отчего у Кости стучало в висках и каждое движение давалось с непривычным усилием. И сейчас над головой у него болтались тонны груза. Всякие там ящики и контейнеры, в том числе и голубой «салон-вагон Его Императорскаго Величества», отягощенный Стасом и Рашидой.