Гадалка. Любимый таролог герцога - стр. 46

— Молчите. Я не договорил, — он жестом приказывает замолчать, а у меня поднимается такая обида, что хочется разреветься. — Многие хотели бы оказаться на вашем месте, но им всем я предпочел вас, дорогая Анна.
Он касается ладонью моего лица, гладит волосы, одобрительно улыбаясь, будто скотину на базаре выбирает.
— Но мы не любим друг друга, — решаюсь возразить, на что получаю саркастичный смешок.
— О какой любви речь, глупая? В высших кругах есть такое понятие «долг». Впрочем, вам, простолюдинам откуда знать об этом?
— Так может…
— Я все решил, Анна. Мой отец давно требует от меня предоставить ему жену и наследников. Вы устраиваете меня, союз с вами будет удобен и мне, и вам. Я обеспечу безопасность на ваших землях, а вы родите мне наследника. И чем раньше это произойдет, тем лучше для вас. Вы получите новую землю и некоторую долю свободы. И живите дальше, как хотите. Только вот с вашим увлечением картами придется завязать. Для баронессы с полуразрушенным имением быть гадалкой невелико унижение. А вот для графини…
— Я не графиня, — только и могу прошипеть.
— Скоро ею станете, — твердит он и сжимает лицо рукой, чтобы испачкать мое лицо грубым поцелуем.
— Кхм! — чье-то присутствие вынуждает графа отпустить меня, и я машинально вытираю рот рукой.
— Мой лорд, вы заблудились? — ехидничает Кедрик, глядя на Роула, а я вжимаюсь в стену теперь уже сама. Очень хочется слиться с каменной кладкой.
Роуланд занимает так много места, что коридор кажется еще меньше, чем есть на самом деле. Да, баронский замок слишком мал для герцога, и воздуха перестает хватать так резко, что у меня темнеет в глазах.
Роул ничего не отвечает графу, только молча сверлит его взглядом, под которым этому щеглу, наконец, становится неуютно.
— Увидимся, дорогая, — демонстративно целует меня в щеку и, бросив, надменный взгляд на помешавшего ему мужчину, все же исчезает.
Мне бы тоже исчезнуть, но тело не слушается. Смотрю на огромного герцога, почти что цепляющего головой свод, а плечами проемы, и не могу пошевелиться.
— Анна, вы ничего не хотите мне сказать?
О, боже! Если бы я понимала, что он хочет услышать…А пока у меня нет ни то что слов, жизненных сил не осталось.
Роул с минуту ждет от меня ответа, и, так и не дождавшись, разочарованно ведет головой в сторону. Потом медленно разворачивается, напоследок мазнув взглядом по глубокому вырезу платья, и уходит. Слыша четкие жесткие шаги, отмираю и, отлипнув от стены, провожаю его взглядом. В глубине души умоляю, чтобы он обернулся, но этого не происходит. Все. Ушел, будто и не было меня здесь.
Прикусываю щеки и часто дышу, чтобы не расплакаться. Сама виновата. Могла бы нажаловаться на графа. Но что бы это изменило? Ровным счетом ни-че-го. Роул не стал бы вмешиваться в чужие дела.
Когда через двадцать минут я возвращаюсь к гостям, Роуланда уже нет. Как и его собачонки. Эльма побежала ублажать своего хозяина. А мне скоро придется ублажать своего.
Нахожу взглядом Кедрика, флиртующего с молодой девицей, и сметаю с подноса бокал с вином. Черт с ней, с сыпью. Мне срочно нужна анестезия.
Через несколько часов смотрю, как последние гости покидают мой дом, и чувствую, как горят щеки. Судя по тому, что обнаженная кожа на груди покрылась пятнами, на моем лице происходит примерно то же самое, но мне плевать. Туман в голове не дает здраво оценить ту задницу, в которую меня затягивает, и сейчас меня это устраивает. Не хочу думать о Кедрике и его предложении, которое и предложением-то не назовешь. Скорее условие.