Фрунзе. Том 3. Польская партия - стр. 37

– Сохранив хоть какие-то тылы, – подытожил Шапошников. – И скорее один процент, нежели два, то есть их реальный мобилизационный потенциал около трехсот, максимум шестисот тысяч.

– Разумно, – кивнул Фрунзе, принимая доводы.

– Это очень много, – вклинился Каменев. – И я предлагаю начать под любыми предлогами формировать дивизии. Обычные стрелковые дивизии. Например, для защиты Кавказа, Средней Азии или Дальнего Востока.

– Вы хотите, чтобы поляки не напали?

– Но их вдвое больше!

– А мы в несколько раз лучше вооружены, чем они. Любая наша пехотная рота имеет огневую мощь, сравнимую у них с батальоном, а то и больше.

– Может быть, начать плановые сборы резервистов? – не унимался Сергей Сергеевич.

– На переподготовку?

– Именно. Это, считай, скрытая мобилизация.

Михаил Васильевич задумался.

– Хорошо. Давайте с 1 апреля ее и начнем. Трехмесячные учебные сборы резервистов. С Украины. Вывозите только их вглубь Союза. Например, в лагеря Поволжья или еще куда. Подумайте над этим.

– А они поедут? – усмехнулся Артузов.

– До тех пор, пока компартия УССР не решилась на отделение, у них оснований отказывать не имеется. Например, у нас есть серьезные проблемы в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Хунхузы ведь и басмачи все еще представляют угрозу. Да и Амануллы хан просит помощи в Афганистане. Вот, кстати, Сергей Сергеевич, в Среднюю Азию их и вывозите. Там переводите их со сборов на полноценную мобилизацию и формируйте части. Полки да батальоны для начала. С перспективой в 1929 году пошалить.

– Горнострелковые? Там ведь одни сплошные горы.

– Вообще отлично! Именно их. Там как раз потребуется много общей подготовки. И оружие им долго выдавать в руки будет не нужно.

– Будет много уклонистов, – заметил Шапошников.

– Это не так важно. Главное, чтобы ребят эти авантюристы в качестве пушечного мяса не решили использовать. Вытащим хотя бы сто тысяч – уже отлично. Ладно. С этим решили. Что там у поляков по оружию?

– Его везут. Много. Разного. Через Данциг, – сразу как-то помрачнел Артузов. – Оценить не представляется возможным. Агентурной сети у нас там нет. Во всяком случае, серьезной, достаточной для получения оперативных сведений. Да и бардак. Скорее всего, правительство Польши само не знает, сколько у них чего есть сейчас.

– Румыния будет участвовать?

– Вряд ли. Ради чего? Защищать независимость УССР им не с руки. Какие-то интересы у них есть только в южной Бессарабии. В частности, они не отказались бы забрать Одессу. Но кто ж им даст? Англичане и французы, насколько я знаю, резко против. В остальном им незачем сражаться. Цели нет.

– А если она появится?

– Тысяч сто они выставят. Плюс по мобилизации еще столько, край – двести. Не по людям. По оружию, которого тупо нет. Но подготовка у них никакая. Да и их никто не планирует использовать – поставок вооружения нет. И быстро его не завести.

– Ясно. А наши «прибалтийские тигры»?

– Примерно три корпуса на всех. После мобилизации. Да, у них есть определенные территориальные интересы, но незначительные. И в войну они вступят только в том случае, если увидят, что мы проигрываем. Финляндия – аналогично. Финны очень мотивированы и заряжены национализмом, но их всего три миллиона. Даже если мобилизовать шесть процентов, то есть хватать всех подряд подходящего возраста, то сто восемьдесят тысяч. Но оружия хватит едва на две-три дивизии. Да и указанная численность мобилизационного резерва носит теоретический характер – подготовленного резерва у них, по сути, нет. Во всяком случае, пока.