Фрунзе. Том 2. Великий перелом - стр. 17
В остальном же мире оценки H&K G3 были радикально позитивнее. Что выразилось и в объеме производства, который был на уровне таких знаменитых стволов, как FN FAL и M16. Примерно в районе 7–8 миллионов экземпляров всех вариантов. Что особенно показательно в условиях доминирующего оружейного лобби США, и в глазах Фрунзе ставило G3 в равнозначную с FN FAL позицию.
Понятное дело, с АК все это не сравнимо.
Но никто и не стремился это сделать. Оружейный экспорт «наши западные партнеры» старались закрыть куда более дорогими и ценными продуктами вроде самолетов, орудий, бронетехники и так далее. Стрелковое же оружие в основном выпускали только для своей армии и гражданских нужд…
Почему Фрунзе зацепился за идею?
Потому что G3 была самой простой и дешевой в производстве из всей плеяды первого послевоенного поколения штурмовых винтовок. Да и последующих. Настолько, что их лицензировали у себя даже такие страны, как Пакистан, Иран, Турция, Мексика и так далее. А это, как вы понимаете, не самые передовые промышленные страны. Так или иначе – G3 стоял на вооружении армии и полиции около 80 стран.
Да, на оригинальном патроне G3 лягался, что было главной его бедой. Но 6,5 × 40 далеко не 7,62 × 51. Этот боеприпас был вдвое менее мощный. Что откровенно вдохновило Михаила Васильевича. И он битый час потратил на Токарева, рассказывая, как тому переделать свой девайс в некое подобие G3.
Понятно – обещание Федорову было дано.
Но сможет ли сам Федоров его реализовать? Большой вопрос. Так что нарком дал шанс и второму участнику этой гонки – Токареву. В надежде на то, что хоть один из образцов за несколько лет они смогут довести до ума. И на Токарева у него надежды было больше.
Почему?
Тот был приземленным и не витал в облаках.
Вон как ухватился за шанс.
И вряд ли будет пытаться сделать что-то идеальное. У него не такая степень экзальтации…
– Там есть еще кто на прием? – поинтересовался Фрунзе, когда конструктор ушел.
– Нет, Михаил Васильевич, – ответил секретарь.
– Тогда я домой. Голова кругом.
– Вас беспокоить, если будет какое-то ЧП?
– Конечно. Следуем строго по регламенту. Пусть даже оно в 2 или 3 часа ночи случится, – произнес нарком через плечо, выходя из кабинета.
Дорога до дома ему не запомнилась.
Он почти сразу задремал и чуть-чуть покемарил, пока ехал.
Поднялся в квартиру.
Обнял и поцеловал молодую и покладистую супругу. И замер…
В прихожей на тумбочке стояла пачка книг, перевязанных веревочкой. Одинаковых.
– Что это? – спросил нарком и, не дожидаясь ответа, глянул на обложку. – «Сказки на ночь» М. В. Фрунзе… – прочитал он. И завис.
– Дорогой, ты не рад?
– Я? Я… честно говоря, даже не могу понять, что это?
– Ты детям такие интересные сказки рассказывал. Я их никогда не слышала. Вот и решила записать. А потом обратилась в издательство, и их напечатали.
– Напечатали то, что я рассказывал детям?! – вытаращился он на жену.
– Ну да… – опешила она. – Тимур и Татьяна очень мне помогали в этом. Они тебя специально просили повторить то, что я еще не слышала или записала неточно. А потом мы вместе их вычитывали-правили. И мама твоя помогала. Мы хотели сделать тебе сюрприз.
Фрунзе нервно выдохнул.
Развязал завязки. И, взяв книгу, начал ее листать.
Его пробил холодный пот.
У него в прошлой жизни никогда не было детей. И он не знал детских сказок. Разве что те, которые сам в детстве слушал. Но то было давно и неправда, посему он их совсем не помнил. Вот и выдумывал, опираясь на свои воспоминания, разные истории. Где-то пересказывал мультфильмы, адаптивно. Где-то фрагменты фильмов. Где-то что-то еще. Так что его дети слушали то историю «Ивашка из дворца пионеров», то приключения миньонов, то похождения «Аватара», а то и историю о паровозике, который смог, в шутливой форме. И так далее. Само собой – в адаптированном варианте. Поскольку оригинальный финал истории про паровозик от майора Пэйна Фрунзе посчитал перебором.