Фрейд - стр. 153

По мнению Фрейда, отсутствие этого элемента означает восприимчивость к науке, и это единственная позиция, подходящая для понимания его идей. Юнг, сын пастора, имел опасные симпатии к мистикам Востока и Запада, в чем, похоже, не отличался от многих других христиан. Для психоанализа гораздо лучше быть неверующим, как Фрейд, – независимо от национальности. Значение имело лишь признание психоанализа наукой, для открытий которой не имеют никакого значения религиозные корни тех, кто ею занимается. «Не должно быть разницы между арийской и еврейской наукой», – однажды заметил Фрейд в письме к Ференци. При этом мэтр был убежден, что «политические» реалии психоанализа обязательно требуют учитывать религиозные различия его сторонников, и изо всех сил старался набирать последователей как среди евреев, так и среди христиан. Фрейд привязал к себе Юнга отеческой любовью, а Абрахама общими «национальными» склонностями, никогда не забывая о деле. В 1908 году он одинаково интенсивно переписывался и с Абрахамом, и с Юнгом. Похоже, эта стратегия приносила успех.

Совершенно очевидно, что в тот период Фрейд нисколько не сомневался, что его «наследник» тверд в своей вере. Сам Юнг часто это повторял. «Вы можете быть абсолютно уверены, – писал он мэтру в 1907 году, – что я никогда не откажусь от вашей теории, такой важной для меня, – я слишком предан ей». Два года спустя он снова уверяет основателя психоанализа: «Не только теперь, но и в будущем не может случиться того, что с Флиссом». Если бы Фрейд решил воспользоваться изобретенной им техникой для анализа этой экспрессивной и неожиданной клятвы, то распознал бы угрозу приближения такой же развязки, как и с Флиссом.

В 1909 году, когда Юнг заявлял о своей непоколебимой верности, у Зигмунда Фрейда случилась нежданная передышка от его политических забот, причем, что еще более неожиданно, вдали от дома. В пятницу вечером 10 сентября он стоял в спортивном зале Университета Кларка в Вустере, штат Массачусетс, где ему предстояло получить звание доктора права honoris causa. Такая честь стала для Фрейда большим сюрпризом. У него имелась маленькая группа последователей в Вене, а недавно к ним прибавились сторонники в Цюрихе, Берлине, Будапеште, Лондоне и даже Нью-Йорке. Однако среди психиатров они представляли ничтожное, подвергаемое нападкам меньшинство.

Идеи основателя психоанализа по-прежнему оставались достоянием немногих, а большинству казались скандальными, но президент Университета Кларка Г. Стэнли Холл, который организовал церемонию присвоения Фрейду этого почетного звания, был предприимчивым психологом, не боявшимся полемики, а, наоборот, поощрявшим ее. Фрейд называл его тайным покровителем. Энтузиаст и свободно мыслящий человек, Холл много сделал для популяризации психологии, особенно детской, в Соединенных Штатах. В 1889 году его назначили первым президентом Университета Кларка, который благодаря щедрому финансированию стремился подражать Университету Джонса Хопкинса и по числу выпускников превзойти Гарвард. Это была идеальная должность для Холла, скорее неутомимого распространителя и защитника новых идей, чем кропотливого исследователя. Наблюдательный, честолюбивый и неизлечимо эклектичный, Холл как губка впитывал новые течения в психологии, приходящие из Европы. В 1889 году он привез швейцарца Огюста Фореля, бывшего директора психиатрической лечебницы Бургхельцли, чтобы тот прочитал лекции о новейших достижениях, и этот авторитетный специалист рассказал слушателям о работах Фрейда по исследованию истерии. В последующие годы новости психоанализа из Вены сообщали Холлу другие лекторы, а в 1904-м в своем объемном двухтомнике «Подростковый возраст» он несколько раз, причем с явным одобрением, упоминает пользовавшиеся дурной славой идеи основателя психоанализа о сексуальности. В рецензии на «Подростковый возраст» известный педагог и психолог Эдвард Л. Торндайк порицал необычную откровенность Холла и в частном порядке критиковал работу как «изобилующую ошибками, мастурбацией и Иисусом». Автора он, тоже приватно, вообще назвал безумцем.