Френдзона - стр. 23

— Тебе точно она безразлична? — умоляюще шепчет она.

Черт!

— Да, — отвечаю твердо.

Зарываюсь Саре в волосы и сжимаю их в кулаке, когда чувствую, как на мой член опускаются ее горячие губы.

Утыкаюсь одной рукой в кафель и закрываю глаза, под веками которых вижу длинные пшеничные волосы и кристально-голубые глаза.

Хара…

*хара — с иврита ругательство по типу «дерьмо».

**Леазазэль! — Черт! (с иврита)

***захнах — ругательство на иврите (бл*ть)

8. Глава 8. Степан

Втягиваю в дом два чемодана со шмотками младшей сестры. Еще два прикатит отец. Он во дворе загоняет тачку в гараж.

Когда мы ждали багажа Ди, я не думал, что половина курсирующих на ленте баулов принадлежит моей сестре.

На вопрос, для чего ей столько вещей, если она прилетела всего на неделю, Диана ответила в свойственной ей манере: "Я что, должна каждый день ходить в одном и том же? И не завидуй так громко!".

Закрываю за нами дверь и смотрю на сестру, падающую на пуф в прихожей.

— Ну и жара! Чокнуться можно! — Ди стягивает с головы шляпу и бросает ее на пол.

В аэропорту, куда мы поехали вдвоем с отцом, чтобы встретить Ди, я долго ржал над ее головным убором.

Из гейта Ди выплыла так, что под полями ее шляпы уместились два корейца, выходящие следом, а внимание всех встречающих и провожающих аэропорта мгновенно переключилось на сестру, поскольку в нашем небольшом южном городке так не ходят.

Но Диане, конечно же, до звезды.

— М-м-м… — Сестра втягивает носом ароматы, доносящиеся из кухни, и сбрасывает босоножки на бесконечной шпильке. — Пахнет фирменной игнатовской курицей, — хохотнув, заключает Ди.

Так оно так и есть. С раннего утра все на ушах: принцесса же должна приехать!

Мать даже близнецов припахала помогать готовить, и Сара тоже должна была. По крайней мере, я оставил ее с матерью, потому что они хотя бы как-то контактируют на иврите.

— Дочка! Приехали! — появляется мама.

Дианка влетает в раскинутые руки мамы, а я смотрю и поражаюсь: когда моя младшая сестренка успела так повзрослеть? Ди девятнадцать, и я больше не вижу в ней той мелкой щекастой рыжей девчонки, строившей по стойке «смирно» всю нашу семью. Я вижу взрослую, яркую кудрявую девушку, строящую по стойке «смирно» любого, попавшего в зону её очарования.

Они с мамой раскачиваются из стороны в сторону, как подружки. Они абсолютно не похожи друг на друга. Ди вообще ни на кого не похожа в нашей семье, но мама рассказывала, что ее еврейская бабушка по отцовской линии была рыжей.

— Герман, малыш, привет! — Через плечо мамы Диана замечает еле выползающего на брюхе бульдога, но, услышав голос сестры,срывается с места с такой скоростью, что оставляет после себя следы, как от жженых покрышек. Никогда не видел, чтобы Герман так бегал. — Что это с ним? — хмурится Ди и поворачивается ко мне.

А я… Я ржу.

Год назад Ди случайным образом забыла бедолагу в погребе (я как раз приезжал на летние каникулы). Парень просидел в темноте и холоде несколько часов, и, думаю, после этого его психика слегка пошатнулась.

Следом за Германом из кухни вываливаются близнецы.

— Полундра! Сушите весла! Диана приехала! — ржет… кажется, Пашка.

— Шухер, пацаны, сейчас рванет! — поддерживает его второй.

— Я культурно и вежливо прошу вас обоих исчезнуть из поля моего зрения, — закатывает глаза Ди, а затем обращается к матери: — Мам, ты чем их кормила? Дрожжами?