Френдзона - стр. 22

Я совершенно не тот, кто будет левачить, но, зараза, в такие моменты, как сегодня, у меня в башке звенит и требует сходить налево! Ну, чтобы ее обвинения хотя бы были не напрасными!

Я, конечно, утрирую: я не мудила.

Я вырос в многодетной семье, где мой отец — яркий показатель отношения к своей половине, при том, что моя мать не самая удобная женщина.

Сара — мои первые серьезные отношения, и вводить в них традицию с леваками я не собираюсь.

— Ты делаешь это постоянно! Ты скрыл от меня приезд твоих родителей! — перечисляет Сара. — Ты и сюда меня не собирался брать. Тебе плевать на меня, — Ее губы начинают подрагивать, и это говорит о том, что в скором времени она будет реветь. Истерить, будто умер ее близкий родственник, причитая на иврите так, как умеют это делать чистокровные евреи. — Меня комары искусали, а тебе до фонаря, что у твоей девушки огромные волдыри! — возмущенно всхлипывает она.

О, хара!

Я всплёскиваю руками и поднимаю лицо к потолку.

Немыслимо!

Перед тем, как спуститься к ужину, я доступно объяснил своей девушке, что вечера в наших краях не настолько комфортны, как в Тель-Авиве. Я предложил ей спрей — Сара фыркнула. Какие ко мне теперь претензии?!

— Сара, я не хочу ругаться, — достаточно спокойно, но твердо сообщаю я и ухожу в ванную.

Я, правда, не хочу с ней ругаться. За два месяца я понял: лучше смолчать и отступить. Сара эмоциональна, но и быстро отходит.

Моя голова трещит, и мне до ломоты в костях хочется смыть с себя этот резиновый день, в котором было много всего намешено. У меня не было времени его обмозговать, и ночью я этим заниматься не буду тоже.

Я хочу спать.

Включаю душ и встаю под прохладную воду.

Закрываю глаза, позволяя воде смыть с себя напряжение и физическую усталость.

Я слышу, как закрывается дверь, поворачиваюсь на звук и вижу Сару, абсолютно обнаженную.

Скольжу по ее изящной фигуре, которую знаю, как свои пять пальцев.

Сара компактна и сексуальна: маленькая грудь, плоский живот и узкие бедра.

Я наблюдаю, как моя девушка с особой оточенной грацией вплывает ко мне в душевую кабинку, и на ее лице, кроме предвкушения скорейшего удовольствия, нет ни намека на то, что минутой ранее она прессовала меня своей ревностью.

Я отступаю, давая Саре встать под душ. Ее острые соски царапают мне грудь. Она поднимает руку и пробегается пальчиками по моему животу.

Я вздрагиваю. Везде. Слежу за тем, как порочно Сара облизывает губы. Знаю, что это означает, и наблюдаю за тем, как она опускается передо мной на колени.

Смотрит снизу вверх преданными глазами. Они сейчас доверчивые и искренние, такие, как тогда, когда впервые я увидел ее на приеме — сомневающуюся и робкую.

Улыбаюсь ей. Провожу указательным пальцем по горбинке ее носа. Очерчиваю губы, отчего Сара прикрывает глаза.

В тот день я запретил ей что-либо менять в себе.

Я вообще против вмешательства в то, что даровано нам природой. И если нет основательных медицинских показателей к пластике, я считаю все эти следования модным трендам и погоню за «канонами красоты» пустым и глупым занятием.

Знаю, что в дальнейшем мой основной заработок будет складываться как раз из этого, но я не поощряю. Как мужчина я не поощряю, и мне плевать, какого размера у моей девушки грудь, если она мне нравится. А Сара мне нравится.