Французский иезуит в Петербурге времен императора Павла I - стр. 5
При этом Великий Бальи, помимо судейских функций (если они у него еще сохранялись) – он же "столп Германии", отвечал за сохранность оборонительных сооружений, обеспечение боеприпасами и продовольствием. Высшим должностным лицом германского филиала ордена был Великий приор (Жоржель называет его "принцем"), однако он в Россию не поехал, а делегировал свои полномочия великому бальи, судя по всему, занимавшему следующий по значимости пост в немецком "языке".
Итак, в сентябре 1799 года депутация мальтийских рыцарей из Германии и Богемии отправилась в долгий путь. Какой прием ждал ее в Санкт-Петербурге, столице далекой северной державы, глава которой волею судеб принял сан главы ордена?
Глава 2. Дорога на Санкт-Петербург
"Сегодня почти каждый, кто когда-то путешествовал по России, стал считать себя экспертом, и почти каждый такой эксперт не согласен со всеми остальными экспертами" – Джон Стейнбек "Русский дневник"
"Известно ли вам, что значит путешествовать по России?" – Астольф де Кюстин "Россия в 1839 году"
На русской границе, которая проходила тогда через Брест, депутация появилась в ноябре 1799 года.
Как пишет Жоржель, русская застава охранялась двумя казаками с длинными пиками. Пограничники затребовали у приезжих паспорта, которые были отнесены в кордегардию (заметим, что на австрийской границе их тоже заставили показать паспорта).
Теперь гостям требовалось пройти таможню (как видим, все происходило, как в наши дни – ну, почти), куда солдат отнес их паспорта.
Делегаты были предупреждены, что русские таможенные порядки отличались большой строгостью: и сами экипажи, и чемоданы осматриваются очень тщательно, а провоз писем в запечатанных конвертах и вовсе запрещен. Впрочем, как замечает аббат, чиновники вели себя достаточно вежливо (быть может, это было связано с высоким статусом мальтийцев); они вернули гостям паспорта и заявили, что сами придут на почтовую станцию для проведения досмотра.
По прибытии чиновники осведомились у гостей, имеют ли те запечатанные письма и товары, которые облагаются таможенной пошлиной. Депутаты ответили, что запечатанные письма у них есть, но они адресованы не частным лицам, а императору и его министрам.
"Мы сунули им в руку два червонца: они поверили нам на слово и удалились", – пишет аббат.
Что произошло бы, если таможенники нашли бы у лица, пересекающего русскую границу (ну, или группы лиц, находящихся в сговоре)спрятанные в укромном месте, и при этом запечатанные конверты с письмами сомнительного, а то и вовсе крамольного содержания?
"Тех, у кого найдут запечатанные письма, грозит большой штраф, а иногда даже тяжкие телесные наказания. Таможенные чиновники, которым удается захватить их, щедро награждаются: отсюда строгость их досмотров и обысков (самое время вспомнить героя "Мертвых душ" Чичикова, который мечтал работать на таможне).
Поскольку у аббата и его товарищей ничего предосудительного не нашли, да и не особо искали, создается впечатление, что это рассуждение аббата основано не на собственном опыте, а на слухах с грифом "хайли лайкли". И не исключено, что разговоры о "тяжких телесных наказаниях" были если не вымыслом, то изрядным преувеличением.
"Сыск доведен до крайности. Вам возвращают ваши письма распечатанными с разорванной почтовой печатью. От вас даже не скрывают, что ваше письмо прочитано. Книги, брошюры и даже музыкальные ноты подвергаются самому суровому осмотру. Русские самодержцы полагают, что излишек знаний и света может поколебать безгласное повиновение народа, который желают держать в цепях рабства".