Французский иезуит в Петербурге времен императора Павла I - стр. 4
Чтобы убедиться в том, что указанная в комментарии цель не полностью соответствует исторической правде, достаточно просто взглянуть на даты.
Аббат пишет, что посольство прибыло в Петербург в самом конце 1799-го года. Между тем известно, что император Павел I был избран великим магистром Мальтийского ордена еще год назад, в декабре 1798 года; к его императорскому титулу были добавлены слова «Великий магистр ордена св. Иоанна Иерусалимского». Отсюда со всей очевидностью явствует, что миссия, участие в которой принимал Жоржель, руководствовалась не той целью, которую указал комментатор, а какими-то иными соображениями, тем более что речь шла о региональном, немецком посольстве (именуемом в записках "депутацией").
Очевидно, что речь шла о налаживании контактов с новым начальством и о желании добиться поддержки, финансовой помощи или иных преференций от могущественного правителя России, ставшего главой мальтийского ордена. Каким образом французский священник, пусть даже и уроженец Эльзаса, оказался в составе немецкой делегации? Новая, революционная, власть стремилась преобразовать не только общество, но и церковь, и потребовала от католических священников, чтобы они принесли присягу на верность французскому государству, что вызвало раскол среди духовенства.
"Мне предстояло выбирать между преступной присягой и изгнанием; я, не колеблясь, избрал последнее", – пишет Жоржель. Из советской истории мы знаем, что победившая революция практически сразу же вступила в жесткую конфронтацию с религией и ее служителями, в которых видела убежденных приверженцев старого режима; судя по-всему, в революционной Франции происходило нечто похожее, возможно в более мягкой форме (впрочем, в последнем я не убежден).
Уроженец Страсбурга нашел убежище в германском Фрейбурге и когда ему, с учетом былого дипломатического опыта (аббат, как будто, долгое время был секретарем французского посольства в Вене, а затем и поверенным в делах Франции), было предложено войти в состав депутации, он решил, что речь идет о предложении, от которого невозможно отказаться, так как приютившие его местные власти могли бы расценить его отказ как проявление черной неблагодарности. Не случайно аббат говорит в своих записках о неоднократных и настойчивых просьбах со стороны депутатов которые, впрочем, с характерной для иезуитов склонностью к эвфемизмам называет не прямым давлением или назойливостью, а "свидетельствами благосклонного отношения к моей персоне".
В состав депутации (она же делегация) Великих Приорств Мальтийского ордена из Германии и Богемии, вошли великий бальи, пфюрдтский барон Блюмберг, "столп германского языка" (честно говоря, достаточно непросто разобраться, какие из перечисленных слов обозначают имя, а какие являются феодальным титулом или орденским званием; в любом случае очевидно, что именно такой человек должен был возглавить депутацию), баденский барон командор Везель, аббат Жоржель и другие, менее значительные, лица.
Кто такой был великий бальи, глава делегации? Разобраться в иерархии чинов и структуре мальтийского ордена оказалось крайне непросто. Некогда великий Магистр Ордена госпитальеров Раймон Дюпюи разделил орден по национальному признаку на так называемые «языки», или «нации»; каждая "нация" состояла из приоратов, Великих Приоратов, бальяжей и командорств, которыми управляли командоры, приоры и великие приоры. Командоры, как я понял, подчинялись приорам, а высшим должностным лицом в рамках "языка" являлся великий приор; что же касается бальи, то они, во всяком случае изначально, были судьями.