Фотография с прицелом (сборник) - стр. 41
Понимаю, наутро вы все были в шоке от того, что произошло. Знаете, ребята, у меня такое ощущение, что изнасилования как такового и не было. Но что-то у вас с девочками в ту ночь произошло.
Теперь, девочки, я уже к вам обращаюсь. Эксперт утверждает, что ваши юные головки были проломлены. Что-то у вас с ребятами произошло. Ссора. Обида. Я допускаю, что парни попросту не смогли вас изнасиловать. Вы все были под хмельком, а ребята – попросту пьяны. Вы над ними посмеялись. Легко, не оскорбительно. Ведь у вас праздник. Так вот, слово за слово. Плохая водка. Юное самолюбие. Дурное воспитание.
Тогда, десять лет назад, тут тоже работал бульдозерист. Он выпил и заснул в кабине. Вот жизнь пошла! Без бутылки водки ничего ни с кем не происходит.
Вы уговорили бульдозериста немного сдвинуть холмик. Делов-то. Он это сделал. А девочки, вполне возможно, еще дышали. Так что, скорее всего, живыми вы их зарыли. С бульдозеристом-то расплатились? А что могли ему посулить? Опять же бутылку водки. Он не нашел в себе сил отказаться.
Ладно, зарыли и разбежались. Бульдозерист опять в кабине заснул, какой с него спрос. Он потом, как глаза продрал, не помнил вообще ничего.
А утром вы встретились на вокзале.
Протрезвевшие.
Состояние шоковое.
Вот и созрел у вас план. Надо разбегаться. Немедленно. И подальше.
Вы уже не могли находиться в городе и общаться друг с другом. Как я вас понимаю! Да и о чем говорить-то? О ночных подвигах? О том, как бульдозериста за бутылку водки купили? Нет, об этом вы беседовать категорически не желали.
У вас одна мысль – разбегаться.
А по дворам уже бегали в ужасе мамы девочек, их отцы, братья.
Вам попросту стало опасно оставаться в городе.
До мелочей ли вам было в это утро. Никто из вас не заметил, что одной пуговицы на курточке не хватает.
Не завидую я вам, ребята, ох, как сильно.
Но кто-то же первый опустил камень на голову девочке. Что же такого она могла сказать, чтобы в юной пьяной голове поднялась такая злоба? Кто же был первым?
А сейчас? Сегодня? Как со злодеями поступить, уберечь их от расправы? Да и надо ли за них так вот впрягаться? Может, пусть лучше будет суд народа, скорый и правый?
Ты, Павел Николаевич, свое дело сделал, преступников установил. Теперь отойди в сторонку, да? Слабо?
Или сажать всех по камерам, приставлять охрану?
Их же всех в городе прикончат до суда. Чтобы этого не случилось, им надо молчать и все отрицать.
А Евдокия Ивановна молчать не будет. Она уже ласково поглаживает свой молоток, приготовленный ради возмездия. По моим сведениям, женщина уже сколачивает боевые отряды.
Так, может, пусть свершится возмездие?
Не зря мне привиделись охотничьи патроны, заряженные кабаньей картечью, нож из рессорной стали, заточенный до бритвенной остроты. Этакий вот бампер из танковой брони, приваренный к «жигуленку», слона сшибет, и никаких следов на нем не останется.
Надо срочно прятать ребят в камеры, не то судить будет некого. Добрые люди просто разорвут их на куски.
Точных сведений у меня нет, но в городе что-то зреет. Чует мое многострадальное сердце.
Срочно по камерам.
Их даже в общую помещать нельзя. Страшно подумать, что там с ними сделают.
Насильников в камерах не жалуют. Там праздник, когда появляется такой вот моральный урод. За решеткой суда ждать не будут.