Формула уничтожения - стр. 8

– Нужно побывать в лагере киноэкспедиции, – ответил разведчик.

– Туда мы и отправимся сразу после завтрака, – пообещал начальник заставы.

Палаточный лагерь, разбитый на берегу реки, напомнил Кривцову его безоблачное детство, когда слишком занятые на производстве родители на все летние месяцы отправляли его в подростковый лагерь труда и отдыха, чтобы зря собак по улицам не гонял. Однако этот лагерь у реки был слишком уж тихим и спокойным.

– Что они там, все вымерли, что ли? – удивился старший прапорщик, когда машина Липатова подъезжала к лагерю. – Никого не видно…

– Под деревьями кто-то шевелится! – Острый взгляд Липатова различил на другой стороне лагеря приземистую фигуру старика-кашевара. Возле него суетились две девчушки лет по десять-двенадцать в аккуратных шелковых фартучках. – Да это сам Никита Савельевич – ветеран здешних мест. Бывший фронтовик. Всю войну прошел в обозе… Знатный кашевар, между прочим!..

Подъехав к костру, начальник заставы заглушил мотор и уважительно пожал старику руку, потом спросил:

– А где же ваши нахлебники?

– Дык в Острыне же! – махнул рукой дед. – У них тама натрунная съемка…

– Натурная, – поправил Липатов.

– Дык я про то и талдычу: натрунная! Поезжай прямо туды! Там их всех встрянешь! А мы тута с Маней и Любаней обед сразу на всю шоблу сооружаем. Мои правнучки! – гордо добавил дед, указывая на девчушек.

– Острыня – это совсем близко, – успокоил разведчика Липатов. – Мы туда в один миг домчимся!

– А что за фильм тут снимают? «Пограничье»… Это про нас, что ли? – спросил Кривцов, когда машина въехала в колею за лагерем, проложенную колесами машин.

– В том-то и загвоздка, что нет. Я, правда, всего сценария не читал, но по отдельным эпизодам понял, что снимают кино про «шурупов» – общевойсковиков…

– Как-то странно! – пожал плечами разведчик. – Кино о границе, в котором нет пограничников…

Крохотный лесной поселок Острыня, состоявший из десятка покосившихся избенок, встретил пограничников суетой и недовольными воплями режиссера, усиленными мегафоном:

– Где заслуженный артист России Миша, я вас спрашиваю?! Где его черти носят?! У нас же съемки эпизода с начальником гарнизонного клуба! Где этот аморальный старший лейтенант, черт бы его подрал?!

– Это он про вас, что ли? – не понял Кривцов.

– Да нет, у них тут свой старлей имеется. Его играет сынок главного режиссера из очень известного московского театра, – пояснил Липатов. – По роли он должен изображать этакого гарнизонного забулдыгу, но, видимо, сам артист по жизни такой же, как его герой…

– По-моему, я где-то видел этого режиссера, – через некоторое время сказал старший прапорщик. – Это, случайно, не Александр Ситта?

– Точно! – кивнул Липатов. – Он самый и есть, Александр Семенович.

– Какие известные люди на нашем верблюде! – откровенно восхитился разведчик, и это было первым случаем, когда начальник заставы смог уловить в этом Хитром Лисе проблеск не скрытых разумом чувств.

Дальше «благодарные зрители», в которых обратились оба пограничника, с интересом наблюдали за тем, что остается обычно за кадром: из одной из избушек скорее выпал, чем вышел «заслуженный артист России Миша», чуть ли не на карачках дополз до уазика и попытался сесть за руль. При этом он изъяснялся исключительно «по-матери». Ему хотела помочь ассистент режиссера – моложавая женщина в очках, но он грубо отшвырнул ее.