Формула контакта - стр. 33

Инебел подошел к группе мужчин, расположившихся возле самой едальни. Хозяин устроился прямо в проломе, прислонившись пухлой спиной к торцу стены и подставляя розоватому жару открытой гончарной печи свою правую щеку, в то время как на левую сквозь просвет в узорной листве падал яркий голубой свет. Остальные – дети и племянники Аруна, а также два-три совершенно посторонних человека, судя по длинным влажным волосам – рыболовы, – сидели полукругом не прямо на земле, а на соломенных жгутах, свернутых спиралью, чего тоже ни в одном доме, кроме этого, заведено не было.

И все ждали.

– Ты его не узнал? – быстро спросил Арун, не сомневаясь, что юноша правильно поймет его вопрос. Инебел понял.

– Нет, учитель.

Инебел знал, что гончару нравится такое обращение, но он знал также и то, что говорить так он мог только при своих – ведь по закону учить можно только членов собственной семьи. Арун не сделал никакой попытки поправить или остановить юношу – значит эти рыболовы тоже были здесь своими.

Тоже?

Раньше он чувствовал, что духом он свой. Но сегодня его принимали как чужого, и он не мог понять почему.

– И не ткач?

– Нет, учитель. Ткачи проворны, а этот был неуклюж. И потом, на нижнем конце нашей улицы живут только камнерезы, таскуны и сеятели.

Рыболовы, подняв кверху лица, обрамленные мокрыми волосами, напряженно ждали. Боятся за своих, понял Инебел, а спросить вслух страшно – притянешь гнев Спящих Богов.

– Я с соседней улицы, – поспешно добавил он, обращаясь уже прямо к рыбакам, – а ваши ведь живут через три отсюда.

– Иногда ловят и не на своей улице, – бесстрастно заметил наконец один из гостей перхающим от постоянной простуды голосом. – Он был длинноволос?

– Не знаю. Волосы он сбросил до того, как я его увидел.

– Как он был одет? – спросил снова Арун, не давая посторонним перехватить нить разговора (или допроса?).

– Он был наг.

Снова воцарилось молчание. Молчали долго, и Инебелу начало казаться, что про него попросту забыли. Но вот хлопнула калитка, и Лилар бесшумными скользящими шагами пересек пространство под деревьями и возник сутулой тенью прямо перед отцом.

– Не наш, – доложил он лаконично, и оставалось только гадать, кого же он подразумевает под этим коротким словечком – членов семьи или всех единомышленников?

Арун резко повернулся к сидящим, так что теперь все его лицо было залито мертвенным светом голубого светила.

– Не правда ли, странное совпадение? – Он почти никогда не говорил утвердительно, а всегда умудрялся выражать свою мысль вопросами. – Я говорю, не удивительно ли, что за какие-то несколько дней это второй случай? И разве кто-то из нас может опознать преступника?

Никто этого не мог.

– Не значит ли это, что кто-то, нам неизвестный, упорно и систематически нарушает закон, действуя в сговоре?

Инебел слушал его и не мог понять, хорошо это или плохо – нарушать закон, действуя в сговоре?

Вроде бы интонации Аруна можно было принять за сочувствие…

Но те, что сидели перед Аруном, явно понимали, о чем идет речь, и сейчас усиленно припоминали что-то, сопоставляли. Арун поглядывал искоса – следил за выражением лиц. А что? Может, это был просто вор. Был отряжен носить стручки из леса, а по дороге взял да и занес часть поклажи в собственный дом. Теперь ему сожгут руки, и правильно. Такое случается редко, но ведь случается. И почему не могут попасться два вора подряд?