Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта - стр. 7
– Век бы вас, бл… й, не видеть, – сказал Малофеев и пошел в раздевалку бодрой походкой.
Ему было около шестидесяти пяти. И все проблемы у него, гениального советского тренера, были решены.
Кроме творческих.
Поэт в «Сатурне»
Я пишу эти строки в электричке. Скоро семь. Поразительно, как с годами у человека развивается умение вставать засветло без особых проблем. Сегодня понедельник, и ровно через неделю мне предстоит мотаться в сторону Химок. Сборная садится на первый сбор в этом году. Нужно будет выезжать в шесть, и то не факт, что ты долетишь до отеля без пробок. На первый день сентябрьского сбора я ехал пять часов, выехав в шесть. На МКАДе перевернулась фура, и дорога встала.
Первый сбор при Капелло был в Раменском. И туда радиальными дорогами я доезжал ровно за час. Выезжая не в шесть, а в восемь. На поиск базы в Кратове уходило столько же времени. Каждый раз, когда я приезжаю туда, я улыбаюсь, вспоминая, как вез в помощь Андрюше Гордееву моего дорогого друга Сашу Вулыха.
– Нам тяжело, – говорил он на другом конце телефонного провода, – эмоций не осталось. Но ничего, справимся. Я им говорю: ребятки, дорогие мои, соберитесь, вы такие молодцы!
У Вудхауза в саге о лорде Эмсворте есть рассказ о девочке в саду. Она всем говорит «спасибо», добра и ласкова настолько, что даже Ницше пустил бы слезу умиления, встреться они в реальной жизни. Андрей Львович – визуализация той девочки. В футболе я встречал только еще одного человека, настолько открытого и фантастически приветливого при ярком таланте. Это врач сборной Эдуард Безуглов. Если Безуглов с Гордеевым окажутся рядом, их мимимишность должна зашкаливать.
«Сатурн» при Гордееве стартовал восхитительно. Могу путать цифры, но вроде была серия из семи побед и трех ничьих – и это после аутсайдерства с Ребером. Но чем дальше, тем натужнее шла серия. Гордеев волновался и спросил у меня совета.
Советовать что-то футбольное было бы нелепо. Я вспомнил, как раньше в команды приезжали артисты. Выступить перед игроками, дать им новых эмоций. Зритель, правда, должен быть подготовлен и настроен соответствующе. А то однажды Сан Саныч Севидов пригласил в Новогорск Вячеслава Малежика. Тот пел, потом замер. Показал на Васю Каратаева, который сидел в первом ряду. Сказал опустошенно, что не может петь, когда с таким лицом человек перед ним сидит. Каратаев возмутился:
– Че такое? Давай пой, если артист! А то заканчивай, и в баню пойдем.
Гордеев заинтересовался было моим предложением, но тут же осекся. Вспомнил, что с финансами дела плохи, денег на артистов не найти.
– Да какие деньги! – сказал я. – Те, кто любит футбол, и так приедут.
Я позвонил Саше Вулыху. Гению, который вместе с Орлушей и Степанцовым вновь сделал поэзию модной, а поэтические вечера – событиями. Саша болел за «Спартак», дружил с Черчесовым лет двадцать, а после моей свадьбы стал культовым персонажем для столь разных людей, как Непомнящий и Корнеев.
– Замечательно! – ответил Саша. – «Эльвиру Гуляеву» прочту, «Балладу о «Роллс-Ройсе», «О незадачливом киллере».
Мы приехали на базу накануне игры с нальчикским «Спартаком». Только что закончилась установка, у дверей боролся со ступеньками и костылями Вадик Евсеев. Нас ждали в конференц-зале. Тридцать человек в адидасовских костюмах на фоне офисных бледно-серых стен.