Фон-барон для Льдинки - стр. 28
- Что воем, девочку пугаем? Она не сирота. У неё мы есть. Все вопросы потом решим. Не трогайте моих.
Виктория прижалась к Кате. Её с обеих сторон вдруг обняли Катины сыновья.
После похорон и поминок все вернулись в квартиру Кузьминых. Тори за весь день почти не разговаривала. И не отпускала Катину руку. Соня робко жалась в стороне, не зная, как ей поддержать сестёр.
- Так, девчонки, - Катя обняла одной рукой Соню, а другой Викторию, - у нас всё будет хорошо. Мы справимся. Потому что мы семья. Ясно? Мы сестры. И мама хотела, чтобы мы были рядом. Все.
21. Глава 20
20.
Внутри Виктории всё замерло. Замерзло. Остановилось. Только мысли бегали в голове быстро. А двигаться телом не хотелось совсем.
Она смотрела во двор из окна. Люди куда-то спешили. Машины ехали по улице. Листья опадали. И даже облака по небу неслись, подгоняемые ветром. Жизнь продолжалась. Будто её мамы и вовсе не было на свете. Будто ничего не случилось.
Странно, но когда умер отец, она не ощущала его потерю так остро. Возможно, просто потому, что была младше. Или потому, что они не были слишком близки. Он просто исчез. Горе было. Но жизнь очень быстро потекла в прежнем русле.
Переезд в Россию и мамина болезнь всё же сблизили их между собой. Тори как никогда понимала и чувствовала маму. Внутри это ощущалось, будто в сердце вдруг открывается дверь. И начинаешь чувствовать переживания человека, который рядом с тобой. От этого становилось тепло и страшно одновременно. Открытое сердце ранимо. Оно беззащитно.
Чувство тотального одиночества навалилось гигантским булыжником. Мозг лихорадочно искал, за что бы уцепиться, чтобы окончательно не провалиться в вязкое болото беспомощности и бессилия. Мысли о будущем не думались. И всё время хотелось спать.
Погода как будто специально испортилась. Небо стало серым. Ветви деревьев ещё судорожно пытались прикрыть наготу последними листьями. Дождь из красивого стал злым и колючим.
Викторию никто не торопил. Не дёргал. И ни на чем не настаивал. Мягко предлагали поесть. Тори вежливо выходила к столу. Но аппетита особо не было. Иногда отказывалась. Тогда через некоторое время на пороге появлялась Соня или Катя. Приносили чай и какую-то вкусняшку. Просто оставляли на тумбочке.
Но Тори видела, как тяжело переживает Катя. Она ведь тоже потеряла маму. Как раз тогда, когда, кажется, простила её. Но у Кати есть, о ком ещё думать. Муж и трое детей. А она сидит тут в Москве из-за свалившейся ей на голову младшей сестры, уже отправив мужа и сыновей домой в Североморск.
Через некоторое время, когда первый шок стал всех отпускать, выяснилось, что Вера Свенссон всё сумела просчитать наперёд. Видно, сама будучи качественно наученным врачом, понимала всё про себя и свои перспективы.
У Тори обнаружился российский паспорт и счёт, открытый на её имя в России. Там она значилась как Виктория Петровна Свенссон. Кроме того были подготовлены все документы об опеке.
Официальным опекуном назначалась Катя. Вера подготовила несколько доверенностей на срок до совершеннолетия младшей дочери. На Катю, Вадима, Ольгу и Александра. Всех взрослых, способных помогать её дочери в России и за её пределами. Разрешения на выезд тоже были оформлены до даты восемнадцатилетия. Получается, для Виктории мама не жгла мосты. Счёт в Швеции тоже был на Викторию Свенссон. Контакты адвоката в Стокгольме прилагались.