Флориан Бэйтс и похищенные шедевры - стр. 9

– И ты научишь меня своей теории?

– Конечно, – сказал я. – Но в другой раз.

– Почему?

– Потому что прямо сейчас, как мне кажется, ты должна куда-то идти.

– А который час? – внезапно всполошилась Маргарет. – У меня же футбольная тренировка!

Она вскочила, но затормозила на полпути и обернулась на меня.

– А это ты как узнал? – требовательно спросила она: – Опять проТЕМил меня, да?

Я рассмеялся:

– Слово ТЕМЕ – это же не глагол. И – нет, я не ТЕМил. Просто из окна мне видно подъездную дорожку, и там только что встала ваша машина. Предполагаю, что женщина, которая идет к нашему дому, – твоя мама.

В тот же миг затрезвонил дверной звонок.

– Увидимся, – бросила Маргарет и вылетела из кухни. У входной двери она опять обернулась и добавила: – Кстати, на случай, если тебе интересно, считаю ли я тебя крутым или придурковатым…

Я нервно вздохнул. Маргарет послала мне сияющую улыбку:

– Очень, очень крутым.

Некоторые вещи вы делаете автоматически. Например, дышите или ходите. И, поскольку вы не думаете о них, им трудно научить других. Вот как вы объясните кому-то, что нужно делать, чтобы дышать? Составите пошаговую инструкцию?

1. Вдохни воздух через нос.

2. Выдохни воздух обратно через нос.

3. Повторяй ежедневно по двадцать тысяч раз.

Может, оно и сработает. Но это будет жульничество, поскольку «вдохни воздух» и «выдохни воздух» – по сути то же самое, что и «дыши». То есть вы толком ничего и не объяснили. Просто заменили слова.

То же самое и у меня с ТЕМЕ. Скорее инстинкт, чем навык. Так что, когда Маргарет попросила меня научить ее, я просто не представлял, как сформулировать это более-менее осмысленно. Поэтому начал с того, что повел Маргарет в Национальную галерею искусств, где работает моя мама, и показал ей портрет рыжеволосого бородача.

– Маргарет, хочу представить тебя Винсенту Ван Гогу, – сказал я.

– Эй, Винс, как жизнь? – подыграла она. Затем повернулась ко мне: – Ну и зачем ты хотел нас познакомить?

– Потому что этого художника я знаю лучше всего. Мама по нему с ума сходит, так что она много мне рассказывала. К примеру, о том, что он рисовал всего десять лет или около того и создал за это время более двух тысяч шедевров.

– Удивительное дело.

– И, как правило, он не мог себе позволить нанимать натурщиц, так что нарисовал множество автопортретов вроде этого. Обожаю эти цвета: оранжевая борода, синий фон, легкие зеленоватые тени на лице.

Маргарет изучала портрет:

– Очень круто. Только выглядит он что-то грустновато.

– Думаю, он часто грустил, – сказал я.

– И поэтому оттяпал себе ухо?

– Откуда ты знаешь?

– Да кто не знает, что Ван Гог отрезал себе ухо? – удивилась она. – Это общеизвестный факт.

– Наверное, – кивнул я. – Но вот что забавно: на этот счет все неправы.

Она с любопытством глянула на меня:

– Что, не отрезал?

– Может, отрезал. А может, и нет. Трудно сказать. Но дай-ка я представлю тебя еще кое-кому. – Я подвел ее к автопортрету на противоположной стене: – Это Поль Гоген.

– Ну, этот парень выглядит нечистым на руку.

– Почему ты так говоришь?

– У него над головой нимб, но в руке – змея. Так кто он? Ангел или дьявол? Герой или негодяй?

– Возможно, и негодяй, – ответил я. – Есть вероятность, что это он отрезал ухо Ван Гогу. Они жили вдвоем и постоянно ссорились. Гоген любил фехтование, так что мог посреди спора выхватить рапиру и угрожать ей Винсенту. Согласно этой теории, в один прекрасный день он так и сделал и случайно отрезал ему ухо.