Физика - стр. 16
– Мы же будем проходить ординатуру вместе, – выискиваю аргумент и заметаю следы своих чувств, своих скрытых желаний. – Каждый день встречаться.
– И что?
От его равнодушия внутри я уже давно захлебываюсь слезами, но снаружи держу лицо и только мысленно, будто заклинание, причитаю: «Боже, дай мне сил сейчас не разреветься перед ним».
– Я думала…
Кривится.
– У тебя не всегда это получается.
Этот удар под дых приводит меня в чувства. Собираю остатки силы, гордости и выплевываю:
– Скажи еще, никогда бы не подумал, что из меня что-то получится. Я же женщина, а решила стать хирургом!
Молчит, а мне уже не остановиться:
– Знак молчания – знак согласия?!
Похоже, говорить теперь буду только я.
– Вот скажи, ты бы удивился, если бы тебе заявили: «Какой красавчик, еще и доктор хороший»?
Усмехается.
– Вот-вот. Почему же все мужчины, примеряющие на себя роль хирурга, вместе с решением о специализации, словно подписывают негласный договор: ненавидеть женщин, выбравших аналогичную специализацию. Что это?! Не допустить даже мысль, что они могут быть в чем-то хуже женщины?
– Бред. Я не боюсь конкуренции. Для этого я пахал все это время и получил красный диплом.
– Забудь, какого цвета у тебя диплом! Тебе не говорил об этом Лешин?!
– Давай не попадаться друг другу на глаза, – произносит Матвей, проведя черту под нашим сумбурным диалогом, и, не получив от меня ответа, уходит.
Кусаю губы, извергая вопросы:
Почему?
За что?
Как так!
Есть ли страшнее наказание, чем встретить Матвея, когда он забыл меня?!
Если вчера я решила, что была не в форме и выполняла задания на автомате, то сегодня даже Лешин, внимательно отсканировав мое лицо, спросил:
– Аниса Аминовна, вы не заболели?
Я попыталась взбодриться, но моей энергии хватило на пару часов, а новой порции энергетического коктейля в организме не оказалось.
7 глава. Игнор
Что-то я вчера поплыл.
Реально.
Аня, в новой, еще более завораживающей версии, нежданно появившаяся передо мной, атрофировала напрочь весь здравый смысл, заморозила память. Я снова ощутил себя влюбленным мальчишкой, позабыв, какую боль она мне причинила. А сейчас, словно отходя от наркоза, остро чувствую ее и, скрипя зубами, терплю.
Закрываю глаза и всплывает картинка из прошлого…
Больничный подоконник, я сижу на нем, тупо уставившись в одну точку.
Последние числа июня, за окном жара и ветер играет зеленой листвой, а внутри меня убийственный холод Антарктиды.
Девушка, которую я люблю, забрала деньги и уехала!
Повторяю себе, как заклинание: «Неправда».
Только время стирает дни на календаре и мою уверенность в этом. Она не приходит, не связывается со мной, чтобы объяснить свое исчезновение…
Другой месяц. Другое окно.
Смотрю на него, задрав голову, и молю: «Выгляни. Пусть все, что произошло, будет просто ужасным сном!»
Бабулька, божий одуванчик, проходит мимо со своей собачонкой и, сочувственно смотря на меня, произносит:
– Сыночек, там уже другие жильцы.
Бросаю взгляд на цветущую будку и хочется орать.
Нет!
Пожалуйста, пусть это будет неправдой!
Август. Берлога, я и ноут, в котором до рези в глазах просматриваю списки абитуриентов, чтобы найти знакомую фамилию и примчаться к ней и спросить: «Почему?»
Переворачиваюсь на другой бок. Надо постараться уснуть.
Невозможно прокручивать и пропускать через себя тот ужас, что пришлось пережить тогда…