Финист – ясный сокол - стр. 60
– Надо было меня разбудить, – сказал я.
– Ты крепко спал, – ответил Кирьяк. – Тебе было плохо, я видел. Ты был против этого всего.
– Да, – ответил я. – Против. Но я единственный из вас, кто сдержал слово. Договаривались не убивать его, а повязать и поговорить. А вы сразу с ножами кинулись.
– А как ещё? – спросил Кирьяк. – Ты его видел, он же страшно сильный, его и впятером не повалишь, такого кабана. Только ножами, до смерти.
Я ничего не сказал. Солнце быстро нагревало сырой лес, повсюду висел полупрозрачный белый пар.
– Зато, – сказал Кирьяк, – теперь я знаю, как его положить. Ещё раз сунется – положу точно.
Мой рыжий дружила приосанился: хоть и хромал, но явно полагал себя победителем. И, в общем, был прав: иногда с врагом сходишься не для того, чтоб уничтожить, а только чтоб понять, где слабые места.
Настоящая победа создаётся не за один раз.
– Может, ты не глумила? – спросил я. – Может, ты по крови – воин? Может, поменяешь судьбу, пока не поздно?
– Может, и поменяю, – ответил Кирьяк. – Подрались мы на славу, это точно.
– Дурень, – сказал я. – Какая слава? Он мог сломать тебе хребет.
– Да, – спокойно сказал Кирьяк. – Он мог сломать меня, я мог сломать его. Мало ли, кто чего мог. После драки кулаками не машут.
Во дворе кузни я не увидел ни следов боя, ни пятен крови, ни обрывков сетей. Только мерцал горячий воздух над поверхностью широких луж.
Окошко Марьи было закрыто плетёной ставенкой. Над кровлей поднимался пахучий дым.
В овине недовольно блеяла коза – её забыли вывести.
Мирно, славно было тут, и, если бы не звон в ушах, – я бы снова поверил, что ночной бой мне привиделся.
Средняя дочь открыла дверь и пропустила нас.
В большой хоромине пылал очаг.
У дальней стены за широким столом сидел кузнец Радим. Мы поклонились молча. Кузнец ел кашу, сильно загребая ложкой. Он махнул нам свободной рукой, приглашая сесть к столу.
При свете огня хозяин дома казался совсем чёрным, словно вылепленным из земли. Жевал тщательно, как все старики, лишённые зубов.
Мы уселись, неловко двигая лавку по деревянному полу, вчера сплошь исчерченному рунами, сегодня – наспех замытому.
Средняя дочь молча поставила перед нами братину с пивом и сама разлила по глиняным кружкам. Мы выпили. Кузнец долго рассматривал нас красными, налитыми яростью глазами.
– Кто позвал вас в мой дом?
– Твои дочери, – вежливо ответил Кирьяк.
– Что? – громко переспросил кузнец.
– Твои дочери! – громко повторил Кирьяк. – Но мы не заходили в дом. Только во двор.
– Чего? – спросил кузнец, морщась. – Говори громче!
– Нас позвали твои дочери! – выкрикнул Кирьяк.
– Почему меня не предупредили?
– Твои дочери обещали, что сами скажут.
– Тут я хозяин, – сказал кузнец. – А не мои дочери.
– Мы не спорим! – крикнул старый Митроха. – Но есть обычай! Если нелюдь приходит в дом – надо прогонять сразу! Всем миром! Он твою младшую дочь зачаровал, а мог бы и других твоих дочерей, и тебя самого!
Кузнец молчал, слушал, жевал.
Митроха знаком попросил среднюю дочь долить пива, и добавил:
– Мы всё сделали правильно. Мы ничего не украли, убытка не сделали, никого не ушибли, вообще вреда не нанесли.
Кузнец нахмурился. Мне показалось, что он вот-вот выхватит из-под стола секиру и начнёт рубить нас в куски.
– Идите к ней, – сказал он. – Поглядите сами.