Философия освобождения - стр. 78

Здесь находится корневая точка, где искусство расходится на две большие ветви, на:

– идеальное искусство,

– реалистическое искусство..

Познающий субъект должен в обычной жизни чувствовать себя как дома во внешнем мире, то есть он должен объективировать то, что ему представляется, и делать это точно и без малейших произвольных изменений: он не может поступить иначе. Оно не может видеть объект грязно-зеленого цвета, чисто зеленого; оно не может видеть неправильную фигуру регулярно; оно не может видеть скованное движение изящно; оно должно слышать речь говорящего, поющего, музыканта так, как оно читает; оно не может слышать цепи неравных, неравномерно следующих друг за другом частей времени как ряды ритмической структуры; оно также должно объективировать вспышки страсти такими, какие они есть, какими бы пугающими они ни были. Одним словом, предмет должен отражать внешний мир таким, какой он есть: уродливый и красивый, отталкивающие и привлекательные предметы, жужжащие, скрипящие и мелодичные звуки.

Но не так, как художник. Его дух не является рабом внешнего мира, но создает новый мир: мир изящества, чистых форм, чистых красок; он раскрывает внутреннюю сущность человека в состояниях, которые умеренны, и объединяет звуки и мелодичные слова в ряды, в которых господствует ритм: короче говоря, он ведет нас в прекрасный рай, который формируется по законам одного лишь субъективно-прекрасного.

Теперь, если художник формирует только прекрасные отдельные объекты или их группы в гармоничном расположении вокруг центральной точки; если он раскрывает перед нами прекрасную душу, он служит идеальному искусству и является идеальным художником.

Но искусство не отражало бы весь мир, что является его задачей, если бы оно воспроизводило только прекрасное. Она должна раскрыть сущность всего живого свойственным ей магическим способом, то есть предложить человеку горький плод с дерева познания, который он лишь изредка и неохотно принимает из рук религии и философии, засахаренный и тщательно подслащенный, чтобы он мог насладиться им с удовольствием, и тогда его глаза откроются.

То, что не может сделать трезвая концепция и сухое учение, может сделать пленительный образ и вкрадчивый мелодичный звук. Если художник показывает мир таким, каков он есть: страшную борьбу его индивидуумов за существование; вероломство, злобу и порочность одних, мягкость, нежность и возвышенность других; муки одних, похоть других, беспокойство всех; различные характеры и их проявление в теле, здесь рефлекс ненасытной жажды жизни, там отречения, – тогда он реалистический художник и стоит на службе реалистического искусства.

Каждый из этих жанров искусства имеет свое полное оправдание. В то время как произведения идеального искусства приводят нас в эстетическое настроение гораздо легче, чем реальные объекты, и позволяют нам наслаждаться блаженством спокойствия, по которому мы все сильнее тоскуем в черствой суете мира, – произведения реалистического искусства приводят нас в возбужденное эстетическое состояние: мы узнаем, что мы есть, и, потрясенные, отступаем. В какую бы область искусства мы ни вступили, – мы всегда видим в голубом аромате дали тоскующие высоты этической области, и здесь ясно проявляется тесное родство искусства с нравственностью.