Филарет. Патриарх Московский - стр. 29
– Ты уже о хоромах и о слугах грезишь? Ну, ты молодец! Ты забыл об окладе боярском в казенных палатах, что тебе накинул государь? Двадцать рублёв. То большая сумма.
– Но, вы же не каждый день переписываетесь?
– Не каждый, конечно.
– За год сколько раз?
– Так, кто считал-то?
– Ну, пусть будет сто раз. Это сто копеек, а значит – рубль. За двадцать рублей я делаю, то, что для меня интересно и безопасно, если узнает государь, а за один рубль я рискую головой.
– Так, не всегда же рискуешь!
– Как это не всегда? Я уже сейчас рисковать буду ежедневно, даже если никакой записки больше не принесу.
– Отчего?
– Да, от того, что уже помаран с вами! Царь-батюшка не станет разбирать, кто и почему с англичанами якшается. Это как в говно вступить. Вроде и оттёрся, а всё равно воняет. Тут если по копейке платить, то, хотя бы за каждый день. Вот в году триста шестьдесят пять дней, так за год и плати – три рубля с полтиной и ещё пятнадцать копеек. И лучше наперёд. А то, Бог знает, что будет завтра? Куда свинтит твой английский посол? Свинтит и денег не заплатит.
– Разумно мыслишь, – согласился, вздохнув Головин, – но почему сразу в говно?
– Вот, если он сейчас про это прознает, как думаешь, сможешь ты отбрехаться?Ведь он сразу про крамолу подумает и на дыбу потянет спрашивать: «а почему, собственно?».
– Разумно, – снова повторил Головин, почёсывая бороду.
– Ну, а если разумно, то так и скажи, своему англичанину, что за организацию передачи тайных сообщений, я требую четыре рубля в год. И деньги прошу выдать вперёд. А хочешь, я сам ему скажу?
Дед, уважительно, посмотрел на меня и, хмыкнув, проговорил:
– Дженкинсон сразу сказал, что из тебя будет толк.
– Дженкинсон? – удивился я, понимая, что это имя мне, вроде как, знакомо. – Это этот британец?
– Почему ты сказал британец? Все их здесь зовут «англичане». Где ты слышал это слово?
– Не помню, – соврал я. – В манеже, наверное. Там им вечно перемалывают кости. За их товар беспошлинный. У них же морды бритые, вот и зовут их так.
Я знал, где слышал это слово. У себя в голове. Демон его повторял на разный манер: «Бриты, британцы, англосаксы, англы», и тоже с негативным подтекстом. А почему, не ведал. Однако подумал, что надо будет сегодня ночью покопаться у себя в голове, и разведать про этих бритов побольше. На сон грядущий это получается значительно легше.
– Да, деда! Царь мне за шашки обещал выкуп. Сказал у тебя забрать.
Головин стукнул себя полбу ладонью.
– Там лежат. А ты где хранишь деньги? Сумма ведь большая.
– Да вон они… В сундуке под крышкой лежат. А что?
– Ну, раз там, пусть лежат.
– А почему мне, боярину земля не причитается? – вспомнил я о том, что мне п одумалось ещё вчера, но спросить побоялся.
– Почему не причитается? Причитается. Но нет пока лишней. Расписана вся пахотная землица с весями8да людишками.
– Да я бы и без людишек земельку бы взял. Пустошь бы какую… Или леса…
– Зачем? – удивился дед. – Взяв землю, должен будешь содержать и выставлять в поход дружину, платить в казну. А людей у тебя нет. Тем, что государь не наделил тебя землёй, он оказал тебе великую честь. Ты сейчас «боярин и казенный стряпчий9». Это высокая должность. Выше простого окольничего, как твой тятька. Была такая должность с времён деда царского Ивана, но некому было её дать. Не было достойных. Ты, конечно с двенадцати лет будешь обязан участвовать в военных справах, но лишь как, ближний царю боярин.