Филарет. Патриарх Московский - стр. 14
– Много спятано, да добыть сложно, – проворчал царь. – Думаешь везде оно лежит в земле? Хрен там, а не золото! Сколько ищем… Заморских рудознадцев выписал, так никто ещё не нашёл ничего путного. Хоть соли у моря завались. Строгановы молодцы.
– Иноземцы могут врать.
– Как так? – удивился царь. – Я их пообещал озолотить.
– Так им может не это главное… Не твой посул.
– А что?!
Я повыдёргивал жала и опустил рубаху. Царь обернулся ко мне и глянул в глаза.
– Что им важно? – спросил он разделяя слова.
– Пригляд за тем, что на землях твоих твориться, да сговор с ногаями, мордвой и другими людишками, что там проживают. На Уральские горы послал их? На большой камень? Вот с сибирским ханом они и сговоряться.
– Зачем это им? – нахмурился он.
– Мало ли? – пожал плечами я. – Разделяй и властвуй, говорят иезуиты.
Царь переглянулся с дедом.
– Ни хрена себе он глаголет, – покачал головой царь.
– Сам стою и охреневаю, – сказал дед.
Глава 4.
Я подумал, не слишком ли я разбазлался? Хотя… Спросили – ответил, что думаю. Вроде всё правильно. Или я не должен про это знать? Про шпионов английских и голландских. И да… Откуда я это знаю? А если спросят? О! Спросили!
– Ты откуда про доглядчиков, то биш – шпигунов, знаешь? Встречал, где? Тятька твой с ними якшается? – вцепился мне в запястье царь.
– Нигде не видел, – сказал я, тихонько выворачивая свою руку через его большой палец и так освобождаясь от захвата.
Это получилось так легко, что Иван Васильевич с удивлением посмотрел на свай пустой кулак.
– Это как это? – спросил он.
– Что, как?
– Как ты выскользнул?
– Легко.
– Это я понимаю. Как? Покажи.
Я подал руку. Он схватил. Я осторожно провернул, и снова его пальцы сомкнулись в воздухе.
– Вот, бисова дитина, – сказал царь и скривился. – Вот жешь! Что это я всё на шляхетскую мову перехожу?! Негоже русскому царю балакать. Понаехали тут!
– Ещё они могут курганы старые грабить, – сказал я. – Там, в курганах, золота много, бают.
Царь снова переглянулся с Головиным.
– Да, что за отрок такой, здравомыслящий! Хоть записывай тебя в собеседники.
– Молод ещё. О садомии слухи пойдут, – тихо сказал дед.
– И то, верно.
Царь почесал задумчивости бороду.
– Так вместе приходите. Ты же всё одно ко мне заходишь и его бери.
– Государево дело, однако. Молод… Ещё проболтается. Я его плохо знаю.
– Всю семью вырежем, а с него кожу лоскутками срежем.
– Так… – вздрогнул голосом Головин. – Вроде, я его семья.
– Ты же сказал, батька его не отдал.
– Ах, да. Но всё одно, я в ответе буду.
– Будешь, – спокойно согласился Иван Васильевич. – И ответишь. Вот, что у него это, знаешь?
Царь ткнул пальцем в шахматную доску.
– Коробка с пчёлами и липовым цветом.
– Коробка? – царь так усмехнулся кривя рот, что у меня пробежали по телу мурашки. – С чёрными и белыми клетками? Где взял?
Он так вскрикнул, обращаясь ко мне, что я подпрыгнул на месте. И высоко, надо сказать, подпрыгнул.
– Ох, государь, спужал, – сказал я, закатив глаза. – Сам сделал, да не доделал. Счёты это будут.
– Какие-такие «счёты»? – спросил Иван Васильевич.
Он стоял, сурово сведя брови к самой переносице.
– Вот сюда вставлю спицы и надену на них бусины. Туда-сюда перекладывай и считай. Проволоку у кузнеца возьму, бусины выточу и… И всё. Не успел сегодня.
Царь взял коробку, покрутил, понюхал.