Февральская революция - стр. 65
Ничего не поделаешь! Это «первый этап первой из революций, которые вызываются войной», но не последний. Революции не остановятся лишь на русском этапе. Конечно, мы продолжим выступления против защиты отечества, против империалистической бойни, оправдываемой Шингаревым плюс Керенским и К>0. Все наши лозунги остаются прежними…
…Главное сейчас – это пресса, объединение рабочих в революционную Социал-демократическую партию… Будет величайшим несчастьем, если кадеты пообещают сейчас легальную рабочую партию и если наши сторонники согласятся на «союз с Чхеидзе и К>0»[135]. Но этого не должно быть. Кадеты не позволят создать легальную рабочую партию никому, кроме Потресова и К>0. Во-вторых, если даже они позволят существовать таким партиям, мы создадим, как прежде, свою собственную самостоятельную партию и будем сочетать в любых условиях легальную и нелегальную работу».
…Нам сейчас нужны более революционные программа и тактика (начала которых следует искать в деятельности К. Либкнехта, Социалистической рабочей партии Америки, нидерландских марксистов и т. д.), а также надлежащее сочетание легальной и нелегальной работы».
Затем, провозгласив впервые лозунг, что революция должна завершиться взятием власти «Советом рабочих депутатов» (а не группировками кадетов), Ленин заканчивает письмо саркастической репликой: «…После «великого восстания» 1905 года «славная революция» 1917 года!» Когда Ленин обрисовал этот первый проект революционного манифеста, у него не было представления о том, как тяжело будет найти поле деятельности, которое должно считаться нелегальным в России в первые недели после Февральской революции.
Ленин постоянно давал понять своим последователям и друзьям – и через них немецким властям, – что он будет противодействовать оборонительной войне даже после падения царского режима. В своем прощальном обращении к швейцарским рабочим, написанном вскоре после его отъезда в Россию, Ленин сослался на заявление, опубликованное в его газете «Социал-демократ» от 13 октября 1915 года, и добавил: «В нем сказано, что, если в России победит революция и к власти придет республиканское правительство, желающее продолжать империалистическую войну, войну в союзе с империалистской буржуазией Англии и Франции, войну за захват Константинополя, Армении, Галиции и т. д. и т. п., тогда мы станем решительными противниками такого правительства, мы выступим против «защиты Отечества» в такой войне.
Теперь появилась такая перспектива. Новое российское правительство, которое проводило переговоры с братом Николая II о восстановлении монархии в России и в котором ведущую роль играют монархисты Львов и Гучков, это правительство пытается… представить оборонительной войной… свою империалистическую войну с Германией, представить как защиту республиканской России… защиту хищнических, империалистских, бандитских целей российского, британского и другого капитала»[136].
Провозглашение такой политики произвело впечатление на немцев. Они начали деликатную операцию по перемещению Ленина и его сторонников на сцену революционного хаоса в Петрограде. Вопрос о том, кто инициировал переговоры по возвращению Ленина в Россию через территорию Германии, не столь важен: главное состоит в том, что все заинтересованные стороны были полностью согласны в этом вопросе