Размер шрифта
-
+

Фестиваль - стр. 17

– Минут за двадцать.

– Я так и думал. Странно но если вы завтра отнесете ее в различные редакции, абсолютно не совпадающие в своей как творческой, так и идеологической направленности, я почти уверен – «Песню» напечатают все.

– Я ее написала четыре года назад, когда была без ума от Горбачева, от его преобразований и новых идей…

– Никаких реформ и, как вы говорите, преобразований Горбачев не делал, кроме, разумеется, того, что загубил великую страну. Но тут дело не в нем – пародия действительно симпатичная.

– Можно я еще что-нибудь почитаю? – воодушевилась девушка.

– Да чего уж там… кройте! – приободрил Сергей Сергеевич.

– Два небольших стихотворения: одно – про войну, а второе – про рекламу велотренажера. – Было заметно, что Маша немного освоилась и стала чувствовать себя гораздо раскованнее.

Она попросила разрешения снять свитер и, получив внезапный отказ, стала читать:


Приняв утром алкоголь,
Не забудьте про пароль.
Ну, а закусив редиской,
Убедись: лежишь с радисткой.
А прижав ее к стене,
Вспомни: ты же на войне!

И сразу же еще одно:


Девушке, бегущей вдаль за далью…
Лучше бы воспользоваться ей
Старой и проверенной педалью,
Не смущая ляжками людей.
Ведь сидеть, прикрыв башку вуалью,
Со спортивной точки посильней,
Чем носиться с разнообразной швалью
По тенистой пошлости аллей…

Ну как? Вижу – вам нравится. Тогда еще одно – последнее. «Поэма о сапогах».


В общем вдруг показалось, удалилось и снова
Ощущенье Поволжья из груди в мозг влилось.
Кто-то гаркнул над ухом: снова – значит здорово.
Может, дикая утка, ну а может быть, лось.
Не имел ты билета – здесь ты станешь «с приветом»
И на время забудешь Патриаршьи пруды,
И дуплет за дуплетом, загрустивши летом,
И приливы озноба от касанья воды.
Полетят вниз за ветром. Чтобы снова вернуться
Одурманят, понежат, заберутся в сапог.
Потанцуют в портянке, как в забористой пьянке,
Подустанут, прилягут и останутся впрок.
Лодку тянет на отмель – там чиста и безвинна
Будоражит и манит тростниковая тишь.
Снова есть захотелось, и ужасно обидно,
Что так долго не сможешь, что потянет в Париж.
Ты проснешься и вспомнишь, на московской квартире
Лег вчера, утомившись, не один, впопыхах,
А потом недовольный, умываясь в сортире,
Улыбнешься, увидев, что стоишь в сапогах…

Хозяин, не выдержав, расхохотался, а угомонившись, спросил:

– А вы что-нибудь, кроме стихов, пишете? А впрочем, не надо, не отвечайте – этого достаточно. Позвоните мне на следующей неделе – я вас попробую пристроить редактором в отдел сатиры и юмора Всесоюзного радио. Не надо – не благодарите. – Флюсов невольно посмотрел на девушку и обомлел – весь вид ее показывал, что она глубоко расстроена и даже оскорблена поступившим предложением.

– Может быть, я действительно лучше пойду?

– Вы чем-то недовольны, дражайшая?

– Я не хочу быть редактором! Не хочу и никогда им не буду! – Казалось, еще и она разрыдается.

Маша стала громко икать, глаза ее округлились, а пальцы левой руки все сильнее и сильнее стали теребить край тюлевой занавески.

– Блин, только бы не припадочная, – вслух сам себе сказал Сергей и тут же предложил даме воды.

– Нет, спасибо, не надо. Можно я пойду умоюсь? – Не дождавшись ответа, Маша вскочила со стула и торопливыми шагами направилась в ванную.

– Конечно, можно, – непонятно кому вполголоса сказал Флюсов и нервно закурил.

Страница 17