Фатальное прикосновение - стр. 15
– Постойте. – Следователь быстро подошел к Бобрыкину. – Позвольте конверт вскрою я.
[1] à l'anglaise (фр) – на английский манер
Глава 3
Пётр Васильевич осторожно взял конверт из рук банкира, будто он мог вот-вот взорваться.
– Неужели вы думаете… – начал говорить Бобрыкин, но Курекин его перебил:
– Я думаю все, что угодно. Любые неожиданности, да и ожиданности тоже, должны нас настораживать.
Он взял нож со стола, покрутил его в руке и, заметив, что он все же недостаточно чист, протер салфеткой.
– Я бы принес вам для бумаги, – пробормотал Герман Игнатьевич.
– Не утруждайтесь, – махнул рукой следователь. – Этот вполне сойдет.
Надорванный конверт Курекин положил в специальный пакет, запас которых он держал при себе на случай сохранения улик.
– Адреса и фамилии отправителя нет. Но мы придержим конвертик, если содержимое покажется подозрительным. Иногда любая мелочь в помощь.
Вынутый листок бумаги был сложен вдвое. Курекин осторожно развернул послание.
– Странно, пахнет чесноком и… горчицей… Вас, господин Бобрыкин, тут приглашают на… простите мой французский, derniererendez-vous[1], – произнес Петр Васильевич с дичайшим акцентом. – Последняя. Хм. Плохое слово. Ага, английский праздник «Ночь Гая Фокса». Обещают составить специальное меню, готовятся фейерверки. А также планируется создать атмосферу замка, в котором водятся привидения. Состоится сие действо в Английском клубе. – Пётр Васильевич убрал приглашение в тот же пакет, где уже лежал конверт. – Я оставлю при себе эти бумаги. Если вы пойдете в клуб, прошу соблюдать осторожность! Послание без подписи, без адреса. Кто его отправлял для вас? Причем, не домой, а сюда, где вы в гостях. Весьма странно!
– Я могу завтра уточнить, – сказал Герман Игнатьевич. – У меня в Английском клубе знакомый шеф-повар. Уверен, он знает обо всех запланированных мероприятиях.
– Буду премного благодарен, – кивнул в сторону хозяина дома Курекин. – Но запашок всё-таки идет от бумаги странный…
В комнате установилась зловещая тишина. Все смотрели на пакет с посланием, как на живое существо, способное выкинуть любой фортель. Неожиданно тишину нарушила Ольга Михайловна, сначала прикрывшая рот ладошкой, потом вскрикнувшая, а затем начавшая сбивчиво говорить, что для неё было нехарактерно.
– Боже мой! Пётр Васильевич! Чеснок! Горчица! А не хотят ли вас отравить?! Точнее, не вас, а Севастьяна Андреевича! Но ведь конверт в итоге вскрыли именно вы! Боже мой!
– Оленька, успокойся, дорогая, – дрогнувшим голосом произнес Радецкий. – Что ты имеешь в виду? Почему такие простые запахи тебя напугали?
– Герман, я как раз намедни читала про новейший яд, полученный в Германии. Он быстро просачивается через бумагу, не оставляя следов! Пахнет еле уловимо. Именно чесноком и горчицей! Стоит прикоснуться к пропитанному им листку и в течение двенадцати часов человек умирает. Никто не может понять отчего, так как проходит слишком много времени с момента отравления! Пётр Васильевич, не прикасайтесь ни к чему! Особенно к лицу и глазам! И давайте срочно вызовем врача!
Надо сказать, Курекин отнесся к словам Ольги Михайловны с определённым скепсисом. Он осознавал опасность и понимал, что на Бобрыкина вполне могли покушаться. Но в его голове к тому моменту уже выстроилась весьма стройная картина: банкира приглашают в Англицкий клуб и там убивают. Отравить при помощи приглашения на суаре непонятного свойства? Нет, следователь про это даже не думал. В пакетик, на всякий случай, он спрятал возможные улики. Сличить почерк, манеру письма – да мало ли что пригодится…