Фараон. Книга 4. Царь поневоле. Том 2 - стр. 13

– Перед тобой, сын гиены, царь Верхнего, Нижнего и Южного Египта Менхеперра, – плюнул на него в ярости легионер, который его пнул, – и не смей открывать свой грязный рот, пока тебе не разрешили!

Иудеи, поняв, кто перед ними, распластались на животах, уткнув лица в землю. В том числе и тот, что едва мог дышать, с трудом заняв эту позу.

– Почему в городе столько лучников? – Я кивком поблагодарил легионера, попросив стоящего рядом опциона узнать потом его имя, а сам заговорил с иудеями.

– Нас предупредили об идущей армии, великий царь Египта, – дрожащим от испуга голосом ответил один из них, – из ближайших городов прибыли наши братья, чтобы остановить на время великого царя, дав возможность другим городам собрать войско.

– Кто предупредил? – задал я следующий вопрос.

– Финикийские купцы, – неожиданно для меня ответил он, хотя я предполагал услышать совсем другой ответ.

– Кто? – удивился я. – Говори правду, пока с тебя не сняли кожу.

– Купцы из города Тира предупредили нас три месяца назад, что великий царь, весьма возможно, обратит свой взгляд на нас, – едва не плача от страха, ответил он, – они сказали, что лучше нам собрать армию против великого царя Египта.

Я погладил подбородок.

«Надо будет отправить гонца с письмом Небамон, пусть расследует с мужем это дело», – решил я, делая себе заметку.

– Ваши купцы предупреждали вас?

– Да, великий царь, но лишь недавно, – ответил он.

Это совпадало с тем, что я знал, а вот новости о тирцах были весьма любопытны.

– Сколько ваших городов рядом? – спросил я его.

– Я знаю о шести самых крупных, великий царь, – ответил он.

– Какое войско они могут собрать? – задал я следующий интересующий меня вопрос.

– Это нам не известно, великий царь, – с трясущейся челюстью ответил третий, – тридцать, может быть, сорок тысяч ополченцев.

Мои воины переглянулись, цифры были приличные.

– Вытрясите из них все подробности, – узнав главное, отдал я их легионерам, – я возвращаюсь в лагерь.

– Слушаюсь, мой царь, – ответил мне с поклоном один из опционов Хопи, и я, не слушая завывания и рыдания иудеев, просивших о пощаде, отправился в обратный путь на колеснице, которую доставили мне в город всадники. По этой причине обратный путь я проделал в комфорте, прибыв в лагерь, отдался в руки Танини, который накинулся на меня и стал выпытывать все подробности ночной атаки и штурма, параллельно занимаясь моей помывкой и переодеванием.

Я не стал ничего скрывать и пересказал ему, заодно поинтересовавшись, где Хопи, ведь я велел ему ждать меня в моём шатре.

– Я здесь, мой царь, – послышался его голос с дальней лавки, – рана на ноге стала беспокоить, я не смог больше стоять.

Поднявшись со стула, я подошёл к нему и, попросив Танини поставить рядом больше масляных ламп, осмотрел раны. Со щекой можно было разобраться быстро, а вот на ноге – да, раневой канал точно требовалось обработать.

– Неси мне иголку, нитку, горячую воду и много самого крепкого вина, – обратился я к Танини и затем посмотрел на вздрогнувшего Хопи. – Будешь о том, что тебя лечил сам царь, рассказывать потом своим внукам.

Он покачал головой и скептически заявил:

– Всё равно в это никто не поверит, мой царь.

На что я рассмеялся и приказал ему лежать смирно.

Когда я закончил чистить раны и штопать Хопи, в лагерь вернулись четыре центуриона, попросившиеся на доклад. Хопи как раз унесли, чтобы не тревожить рану на ноге, так что, вымывшись и сменив одежду, я устроился на любимом стуле, когда военные вошли внутрь.