Фантош для оборотня Посвящение или Игры насмерть! - стр. 8
- Н-нет, - мотнула неуверенно головой. – Я... – замялась, потому что не находила отговорок.
- Что? – вскинул брови психотерапевт. – Когда собираются умереть – делают попытку более решительно. А вы? Выпили сомнительные пилюли, написали смс знакомым, обзвонили родственников. Вы хотели, чтобы вас спасли? – очередной вопрос, приправленный сарказмом, вывел из ступора.
- Нет! – теперь голос звучал уверено и даже зло. - Я так поступила потому, что не хотела, чтобы меня первыми наши дети. Я знала, что кто-то сорвётся, и в этот момент надеялась, что Злата и Илья будут в школе. Как быстро действуют лекарства не знала. Поэтому импровизировала.
- Банально и неубедительно, – поморщился Эпштейн. – Халтура. В следующий раз прошу– больше экспрессии и решительности, чтобы у врачей не было шанса вас спасти, а мне не пришлось вести «дружеские» беседы с патологически нездоровой личностью.
- Вы издеваетесь?
- Нет, но и не хочу тратить время на трупы, - равнодушно пожал плечами психотерапевт.
- Так я вас не держу, - обиженно надула губы.
- Знаю, - апатично кивнул Шлёма. – Но меня вызвали, - констатировал факт, не больше. - Я обязан наблюдать за вами. Так что, немного посижу... –-- Хотя, проще упечь на принудительное лечение в клинику. Знаете, мне нравится эта мысль всё больше, - задумчивый тон испугал не на шутку.
Меня прошибло холодным потом, а потом по телу прокатился жар.
- Вы этого не сделаете! – категорически заявила и для убедительности мотнула головой.
- А кто помешает? – наигранно ровно огляделся Шлёма. - Я специалист высшей категории, моё мнение уважается в наших кругах. Любой суд, любая комиссия прислушается к заключению психотерапевта, который, к тому же, наблюдал вас до рецидива.
Поджала губы и с твердолобой решительностью уставилась на противоположную стену. Некоторое время молчала – был безмолвен и Эпштейн. Он, вообще, словно утратил интерес к происходящему.
- Вы жестоки, - обронила устало, когда осознала простую истину – Шлёма никогда не лгал, не прикидывался другим и не внушал ужаса. По сути, был единственным, кто смотрел как на человека. Был другом, как бы смешно ни звучало. И сейчас... не собирался лебезить и упрашивать одуматься – давал выбор и был готов принять любой.
- Я реалист! – отрезал холодно мозгоправ. - Мне казалось, - сделал паузу, чуть подался назад, сложив руки на груди, - у вас всё наладилось. Вы снова увидели смысл жизни.
- Так и есть, - не могла не согласиться, - я по-прежнему считаю, что дети – для меня всё, вот только не переживу, если с ними что-то случится.
- Вам угрожали? – продолжал хмуриться Эпштейн.
- А вы разве не ковыряетесь в моей голове? – озадачилась в свою очередь.
Шлёма помрачнел сильнее:
- Расскажу секрет, - лился ровно его голос. - Хоть и не совсем он таков, но мы стараемся о нём не говорить во всеуслышание: фантош не может стать чьей-то ещё кроме хозяина.
- Но я свободна, - промямлила удивлённо.
- Но ваш разум нет. Вы навсегда останетесь одержимой своим кукловодом, - ткнул в жуткую правду. - Вмешательство в ваш разум другим оборотнем обречено на провал. Вы закрыты для остальных.
- То есть, - даже немного полегчало, - моё сознание блокировано? Больше никто не сможет ковыряться в моей голове? Подчинить себе?
- Никто, – заверил с мягкой улыбкой Шлёма. – Из разумных, - добавил чуть замявшись. – Для того, чтобы проникнуть в лабиринты вашего разума ,нужна невероятная сила. На моей памяти таких отчаянных тварей не встречалось.