Фантастический Калейдоскоп: Механическая осень - стр. 22
– Что это? – спросил Барабанов, кривя рот.
Глаза у него упорно не смотрели на вошедших.
– Данные.
– Понятно. Это очень нужно всем нам.
Палец Барабанова согнулся над картой и отправил её на пол.
– Вот как? – поиграл желваками Храпнёв. – Ты уверен?
– Вы ещё здесь?
– Уже уходим, – сказал Храпнёв и ударил Димку в челюсть.
Голова Барабанова мотнулась.
– Хватит! – Рогов потащил товарища из лаборатории.
– Я больше и не собирался, – сказал Храпнёв.
За спиной его возился Барабанов и, кажется, озадаченно хмыкал. Затем пискнул синтезатор, и в стаканчик снова прыснул спирт.
– Хорошие вы ребята, – сказал Димка, – за вас!
Зайдя в свой бокс, Храпнёв долго стоял у койки. Что дальше? Пустота копилась где-то в солнечном сплетении и готовилась к экспансии. Ничего не хотелось, ни спать, ни делать что-то, ни жить. Женька, возможно, полгода назад также стоял в своём боксе и, в конце концов, выбрал фал и трубу в одном из технологических коридоров.
Лёгкий выход.
Вику вот бросил. Почему? Не оправдала надежд? Может, спросить? Что он теряет? Вполне человеческое желание…
Накинув куртку, Храпнёв вышел из бокса. У Рогова было тихо. Спит? И ладно.
В тишине, в зыбком свете он спустился вниз на ярус, миновал оранжерею, за которой больше месяца уже никто не ухаживал, и через один из аварийных выходов выбрался наружу. Застегнул куртку. Прохладно.
Густели фиолетовые сумерки. Над головой помаргивал навигационный фонарь. Синеватым полумесяцем плыла Караппа, одна из двух местных лун. Темнела уходящая в сторону тропка. Там, в её конце, на выровненной площадке, был похоронен Вальковский.
Храпнёв не ожидал увидеть Вику в это время, но совсем не удивился, когда обнаружил маленький силуэт, сидящий на скамейке перед сложенной из камней могилой.
– Привет, – сказал Храпнёв.
– Да, – тихо ответила Вика.
– Что ты здесь делаешь?
– Ду.
– Ждёшь?
Храпнёв сел рядом, но оставил сантиметров десять пустого пространства. Ветер теребил, загибал светлые Викины волоски.
Караппа сделалась ярче. От камней, от щита, защищающего площадку от наносов, пролегли синие тени.
– Чего ждёшь? – спросил Храпнёв.
Девочка пожала плечами.
– Он умер, – сказал Храпнёв. – Мумифицировался. Он лежит на глубине полутора метров, мёртвый.
– Ду, – повторила Вика.
– Почему он решил повеситься? – наклонился Храпнёв. – Ты открылась ему? Ты что-то сказала ему?
Вика повернула голову. Тёмные, совершенно без белка глаза уставились на Храпнёва. Он сдавил её плечико ладонью.
– Кто вы?
– Бёнок! – вскинула свободную руку Вика.
Четыре пальчика и один наполовину сформировавшийся.
– Нет, – оскалился Храпнёв, – это я уже слышал. Скажи мне правду. Кто вы? Какого чёрта вы…
Вика захныкала.
– Ойно!
– Ах, и это вы знаете! Знаете, что такое больно, – Храпнёва затрясло. – А нам каково здесь – знаете?
Он сдавил плечо девочки сильнее.
– Мы! Ничего! Не можем! Мы – никто, нигде… Неудавшиеся колонисты, команда потерянных людей.
– Ойно-ойно-ойно! – заверещала Вика, вырываясь.
– Разве?
Храпнёв усилил нажим. Плоть потекла сквозь пальцы, будто пластилин. Передавленная, упала под скамейку рука.
– Ядя Сей! Не надо!
Кто-то напрыгнул на него сбоку.
– Да кто тут ещё? – Храпнёв поймал и швырнул маленькую фигурку на землю, чувствуя себя Гулливером среди лилипутов.
– Ай!
Фигурка упала головой на камни могилы. Раздался глухой звук.