Фантастический Калейдоскоп: Механическая осень - стр. 14

Так-то вот.

Мы потом хотели из дерева такого Андрона выстругать, даже буквы написали и по лбу колотили, но тот всё равно не ожил – видимо, нужно было из железа ковать…

Эх, барин, да где же я брешу-то?! Где ж брешу, когда все подтвердят, да и на место сходить можно – яма до сих пор красуется. И доска для шашек осталась.

К слову, и подарок тот от людей из будущего мы сберегли. Ты только не обессудь – то, что внутри было, мы съели, на цвет – не поверишь, как что, а на вкус – слаще мёда. А бумажка вот осталась – не как страницы в Библии – смотри, барин, диковинная – буквы тоже и девочка в платочке нарисована, как живая!

– Скажи, – попросил Храпнёв.

Зажатый большим и указательным пальцем перед глазами Лисс закачался зелёный кристаллик леденца.

– Скажи, что это такое?

Некоторое время Лисс таращилась на Храпнёва, потом рот её разошелся в широкой улыбке.

– Кафетка! – сказала она.

– Молодец.

Храпнёв расстался с леденцом, и Лисс, зажимая подарок в кулачке, косолапя, выбежала из-под козырька полевой станции.

– Выплюнет, – сказал Рогов.

– Не важно.

– Ты думаешь?

Повернувшись всем телом, Рогов посмотрел, как Лисс в дальнем углу освещённой местным солнцем смотровой площадки пытается разгрызть леденец. Белое короткое платьице трепал ветер. В стороне раскручивал лопасти анемометр.

– Нет, кажется, она запомнила, что это нужно есть, – сказал Рогов.

– Послезавтра спрошу ещё раз.

Храпнёв выщелкнул из панели карту памяти – серый прямоугольник с точками контактов.

– Закончил? – спросил Рогов.

– Да. Свёл, продублировал. Получилось около четырехсот гигабайт общего массива. Метеокарта за день, данные с датчиков, сто шестьдесят часов видео с десяти точек, отчёты Колманских и Шияса, медицинские показания, твои записи.

– Тогда собираемся?

– Да.

Вдвоём они свинтили рабочую панель и погрузили её на ховер, затем сложили крышу станции, последовательно сдвигая листы один в другой. Рутинная ежедневная работа. Расправившаяся с леденцом Лисс скакала рядом, гукая и хохоча.

– Ты радуешься? – спросил её Храпнёв.

– Яда, – кивнула Лисс.

– Ну, на сегодня всё, – сказал Храпнёв. – Беги к себе.

– Сё?

Лисс вопросительно повернула голову. Ни один ребёнок не смог бы этого повторить. Ни один земной ребёнок. На щелчка, ни треска костей – просто шея перекрутилась в глубокие наклонные бороздки.

– Да. Всё.

Храпнёв с Роговым затащили сложенную крышу в тесный салон, закрепили в магнитах у правого борта и занялись стенами, выдирая лёгкие пластоновые секции из пазов. Лисс молча смотрела на их сосредоточенную работу. Девочка в платье. Храпнёв не мог сказать, стало оно в «горошек» недавно или было таким всегда.

– А явтра?

Рогов отдал снятые панели коллеге и присел перед Лисс.

– Так поворачивать голову нельзя, – сказал он.

– Чему? – улыбнулась Лисс.

– Потому что люди так не делают.

– Чему?

– Потому что умирают.

Рогов прижал перчатки ладонями к личику Лисс и осторожно, медленно скрутил шею девочки обратно.

– Вот так. Поворачиваются, переставляя ноги.

Он помог ей развернуться.

Одна нога в колене, правда, просто загнулась в другую сторону, но Рогов решил не обращать на это внимания.

– Учше? – спросила Лисс.

– Да, так лучше.

– Бёнок! – выкрикнула Лисс, победительно вскинув руки, на которых было три и четыре пальца.

– Да, ты – ребёнок.