Фантасмагории о Гоголе и Лермонтове - стр. 11
– Я согласен! – выпалил Феоктистов.
– И прекрасно! – ответил Закревский. – Я и не сомневался в вас! Идеалы идеалами, а служба службой! Не правда ли?
– Так точно! – по-военному отрапортовал пришедший в себя Феоктистов. Он уже понимал, что гроза миновала, и что всё, кажется, обойдется, и что, похоже, у него появилась возможность сделать карьеру, о которой втайне давно мечтал, что ему, можно сказать, даже повезло.
– Правда, наказания вам не избежать, – вернулся к началу разговора Закревский. – Поначалу мы поставим вас под негласный надзор… хорошее словечко «негласный». Надеюсь, вы не будете скрывать это от своих друзей? Да и вообще, неплохо бы вам куда-нибудь удалиться на время… это тоже придаёт некий шарм в глазах общественности.
– У меня есть родственники в Крыму.
– Договорились. Будем считать, что аудиенция окончена. Ступайте! И пусть пригласят вашего приятеля по этому делу – купца Боткина. Ах, забыл! Ведь вы с ним не друзья и даже не приятели! – не удержался и съязвил Закревский.
Феоктистов в очередной раз смолчал.
– Напрасно, Евгений Михайлович, вы так легко отказываетесь от дружеских отношений! – продолжил губернатор. – Напрасно… Ну, ладно с живыми, а с покойным Гоголем за что? Покойный – он беззащитен. Всякий и по всякому поводу может его истолковать. Вот, к примеру, «Выбранные места из переписки…» – очень благонамеренное произведение, защищает государственность и порядок. Как вам известно, Гоголь отказался от своих сатир на Россию. Вот и вам надо взять подобную сторону. А теперь идите!
В коридоре Феоктистов встретился с Боткиным. Провинившийся купец был бледен.
– Ну как? – спросил он Феоктистова.
– Под надзор полиции и ссылка… в Крым!
– О Господи! Хорошо бы меня в Пермь или Вологду! А вдруг в Сибирь?! Слышал о чистых бланках, что государь нашему губернатору выдал в знак полного доверия?! Стоит ему вписать имя провинившегося, и… без суда и следствия загремишь.
– Не робей, Василий! – самодовольно усмехнулся Феоктистов. – Откупишься!
– Так не берёт! – перешёл на шёпот Боткин. – Представляешь, давеча поручил откупщику Кокорину дом, что в Петербурге остался, продать за семьдесят тысяч. Кокорин дом осмотрел и в сто тысяч оценил. Он в этих делах толк знает. Арсений Алексеевич на него так орал, будто бы тот тридцать тысяч как взятку накинул… Слушай, я вот тут на благие цели града московского припас. Как думаешь, уместно будет?
Однако Феоктистов не слушал купца. Другое его занимало.
– Почему ты хочешь в Пермь или в Вологду? – перебил он приятеля. – У тебя там родственники?
– Нет. Всё же губернские города, не захолустье. Я в Москве привык к обществу.
– А-а-а, – протянул Феоктистов. – Я думал – родня.
…Оставшись один, граф Закревский вновь взял томик Гоголя со стола.
«Гм-м, – вспоминал он беседу с Феоктистовым. – Прелюбопытный тип… Гоголевский! Поди, карьеру сделает головокружительную! А уж братьев-литераторов погоняет – это точно! – Закревский поморщился. – Холуй! Впрочем, как раз такие-то власти и нужны! Преданные. Правда, до тех пор, покуда власть сильна! А у нас в России власть не слабая. Что ж, отпишу в Петербург».
Неведомая сила оттолкнула Феоктистова. Он запнулся и упал в снег.
Нёсшие гроб с трудом удержали равновесие. Боткин и студенты помогли Феоктистову подняться.