Фани Дюрбах и Тайный советник - стр. 15
Алексею Игнатьевичу так же, как и местному церковному настоятелю, такой обычай крайне не нравился. Традиция была откровенна и натуральна, как сама жизнь, и естественна для местного народа. У удмуртов вообще многое было слишком натуралистичным: жены, как правило, оказывались намного старше мужей. Они обучали парней жизни, сами выбирая себе подходящего партнера. Девственность не считалась достоинством. Ничто не препятствовало смешению русского и удмуртского народов: создавались смешанные браки, любой захудалый русский мужик находил себе скуластую рыжую вотянку.
Алексей Игнатьевич и сам подумывал о требовательной до любви удмуртке. Венчаться с ней не надо, а жить вместе – пожалуйста. После смерти жены полицмейстеру не хватало женской ласки и заботы. Детей у него не было. Стыдиться за такую связь было не перед кем. Алексей Игнатьевич уже присмотрел себе одну из дома Горного начальника: молодую сироту, милую и тихую Онисью. Вышел с предложением о покупке к предыдущему начальнику завода и округа. Тот обещал подумать, но решить ничего не успел – назначили нового главу завода и города. «Надо будет Чайковского попросить уступить красавицу», – подумал Игнатьевский. При воспоминании об Онисье у Алексея Игнатьевича приятно зачесался пах. Полицмейстер потряс ногой. Подумал: хорошо было бы пригласить девушку к себе в участок. Перед ее хозяевами неловко, но как-нибудь забудется. Двинулся дальше.
Впереди проскользнула еще одна пара, остановилась на крылечке дома. Девушка негромко сказала:
– Все слуги до утра отпущены. Мы можем остаться на ночь.
Алексей Игнатьевич резко остановился, узнав голос Онисьи. Пара застыла на крыльце в поцелуе. Алексей Игнатьевич сжал одной рукой шашку, но выдавать себя не стал, замер на месте.
Василий (а это был он) оторвался от сладких губ девушки. Мягко обнял ее за талию, приоткрыл дверь в дом. Проем осветился светом лучины, раздались веселые приветственные голоса, пара нырнула внутрь.
Алексей Игнатьевич негромко ругнулся. Полицмейстер огляделся: не хватало еще, чтобы его заметили подглядывающим за парочками. Но вокруг было темно и тихо. Алексей Игнатьевич поспешно зашагал в контору. Ночь предстояла тяжелая.
Как только Алексей Игнатьевич скрылся из виду, от кустов напротив крыльца, ведущего в дом, отделилась темная фигура. Неизвестный прокрался к окну. Осторожно заглянул в него. Дрожащий свет выхватил из тьмы цепкие блестящие глазки, рыхлую кожу, маленький острый нос, чернявые усики. Соглядатай что-то высмотрел, сглотнул слюну, отошел от окна, развернулся и спокойным шагом двинулся по тропинке в сторону господского дома начальника округа.
Луна пряталась в легких кружевных облаках, разливая сквозь них приглушенный серебристый цвет. Ночь была дивная. Мягкий ночной пар стелился по земле. В воздухе пахло разнотравьем. От воды тянул прохладный, еле заметный ветерок. Стрекотал кузнечик, и шумели крылья каких-то ночных птиц. Праздник подошел к концу. Уже не играла гармонь, не слышны были голоса. Плач крестьянки тоже прекратился. Погоревали, и хватит.
На следующее утро помощник полицмейстера, явившись на службу, увидел следующую картину: начальство спало в кресле, уронив голову и руки на стол. Перед Алексеем Игнатьевичем стояла пустая рюмка и тарелка с несколькими ломтиками растаявшего сала.