Фаллический смутьян - стр. 8
– Ну у тебя и память, все помнишь, – искренне смеясь, сказала она. – Довольно похвально. Но оно и понятно – попробуй не натренируйся, когда нужно все нюансы понятий в голове хранить. А то цена ошибки высока. Матерые волки понятий очки щелкают, как орехи. Сам, наверно, знаешь? – заключила Лиза.
– Ты тюрьмогомофобка, все с тобой понятно, – ответил Иван, сделав максимально серьезные глаза.
По мере их движения вдоль трамвайных путей, атмосфера старого и лампового сменяла неловкость новой встречи.
– Лиз, а сестра твоя что? Поступила в институт, наверно?
– Да, на третьем курсе сейчас. Прикладная этика – шутка ли.
– Этика – не подорожник, не совсем понятна польза от ее прикладывания. И куда они ее прикладывают аж пять лет? Что они там вообще делают?
– Довольно интересный досуг. Пьют, курят, подозреваю, даже трахаются – золотое время. Ну попутно ходят на пары, слушают, что думали всякие мыслители с большими бородами. Ну в общем то, что обычно читают в интернете ради интереса, только они это делают сидя за столами в большой аудитории. Образование верно прогрессивным образовательным традициям – все прямо как сто лет назад. А статью из Википедии зачитывает им дядя-профессор, только не из Википедии, а из утвержденной РосГосОбрПрогрКнижПрофом методички. Зря, что ли, лучшие умы от прикладной этики ее составляли. В этой же методичке, подозреваю, находится ГОСТ чтения лекций: «Лекция должна зачитываться максимально уныло и безучастно. Рекомендуемая одежда для чтения лекций: серая». Некоторые особо рьяные преподы там даже свои этические теории развивают. Кто-то их оценивает, критикует, еще что-то делает. Правда, подозреваю, у оценивающих нет другого выбора – если они вдруг тоже захотят свою этическую теорию, ее же тоже кто-то будет должен оценивать, так? Ну и плюс социализация государственного типа, как я ее называю – где еще научат лизать человеку жопу, если он занимает более высокую позицию в локальной институтской иерархии. А уж если он еще и прожил больше… Уважать старость – что может быть более прикладным и более этичным? Навык уважать кого-то за год рождения на дороге не валяется, этому только там учат.
– А что представляют из себя этические теории? – вопрошал Ваня. – А то у меня последние годы только практика.
– Я не знаю. Тут без гуглежа не обойтись. Срочно вбивай «кровь, говно, бинарные опционы» – где-то там должно быть. Но без этических теорий в современном мире совсем никак. Сам подумай – вот идешь ты на типичную для нас интеллигентную тусу, а там как обычно? Водка, меф, диалектика Гегеля. И тут ты врываешься с новой этической теорией, как Красная армия в Берлин. Ладно, черт с ним. Мы не виделись давно, очень давно. Расскажи, что произошло, как ты после всего этого? Мне не все равно, что с тобой.
Последние слова Лизы обласкали Ванино сердце медовой брагой. Они звучали, как признание общности их душ. Ну по крайней мере Ване так показалось.
– Вестимо, ты и так знаешь в общих чертах. Дали десятку, шесть лет был на тюрьме, потом выпустили по УДО. Там не было ничего такого, что стоило бы внимания, правда. Я же не в Петропавловке был за покушение на царя. Задумчивых философских писем никому не писал, но и «Лесоповал» слушать не начал. Ничего не изменилось особо, только грустно стало все как-то. Знаешь, даже стыдно как-то, абсурдно все получилось. Лучше бы убил кого. Тем более кандидаты есть – на работу вот устроился. Там все зависит только от меня, – ответствовал Ваня. – А ты как? Замуж наверно вышла?