Факультет судебной некромантии - стр. 41
— А что мы будем делать на уроках музыки?
— Музицировать, — удивилась Кариса. — Там особые кабинки, ты никому не помешаешь, и тебе не помешают.
— Нас, бойцов, миловала сия участь, — поддел нас Вьюга. А эльф заливисто заржал:
— Ты-то в группе некромантов, бо-оец!
— М-мать, а что я делать-то буду?
— Барабан тебе дадим, — утер слезы эльф. — Утешишься.
Так, перешучиваясь и переругиваясь, мы вывалились во двор Академии. Там все наблюдали, как профессор Ильв принимает неловкие ухаживания Литературика. И, как и полагается, из-за угла за ними подсматривал местный Яго.
— А это преподаватель музыки, тоже эльф. Говорят, Ильв от него из Леса бежала, роняя бисер с туфелек, — поведала нам Кариса и сунула в рот леденец.
— Видок у него не музыкальный, — хмыкнул Верен.
— Шрам на полморды, постыдился бы да свел, — покачал головой Вьюга.
— Если «ускорялкой» приложили — уже не сведет. Даже наши целители не все сильны, — покачал головой Лий.
— А если до кости срезать и заново лечить? — спросила я. Стало любопытно, каким образом это все работает. «Яго» заинтересованно повернулся в нашу сторону. Ответом мне стали круглые глаза Лия:
— Ты добра, как юная эльфийка. Так еще никто не пробовал. Может стать хуже.
— Бедро распороть, «ускорялку» бросить, потом вырезать кусок мяса и пролечить по-нормальному, — пожала я плечами. — Там, если не получится, видно будет.
— Я думаю, найдется много людей, желающих рискнуть, — протянул Верен.
— Эльфов еще больше, вам-то что, всего ничего с корябаной мордой ходить — не успел родиться, уже умер, — пожал плечами Лий. — Что?
— Ты тактичен, как кабан в период спаривания, — вздохнула я и подошла ближе к воркующей парочке. Вроде как пора начинаться уроку медитаций. Или мы будем медитировать на двух влюбленных?
Эльфийка быстро построила нас в колонну по двое и вывела в парк. Где уже были расстелены коврики. Приподняв коврик, я обнаружила, что он имеет стебелек и корни. Господи, спаси и сохрани от эльфийской магии.
— А он меня не сожрет? — спросила я Вьюгу. Тот тяжко вздохнул:
— Всякий раз об этом думаю. Теперь нас двое. Не доверяю я ушастой магии.
Медитация напоминала обычные земные мантры и все к ним прилагающееся. Только здесь это нужно было делать молча, удерживая в воображении ту или иную картинку. За два часа мой воображаемый цветок трижды опылили пчелы, дважды сорвали и пять раз я уплывала сознанием куда-то в сторону. Еще наблюдала серебристую паутинку в капельках росы на фоне черного с фиолетовыми звездами неба. Вьюга тыкал меня пальцем в бок и приказывал перестать храпеть.
— Я леди и не храплю, — оскорбилась я после пятого тычка и мстительно представила, как этот злосчастный цветок срывают и выбрасывают.
— Мой по ходу завял, — вздохнул боец.
— Полей его своими слезами, — огрызнулась я, — или потыкай палкой. Вдруг не сдох.
— Дети, вы настоящие молодцы, — в конце урока произнесла эльфийка и очень выразительно посмотрела на нас с Вьюгой. — С некоторыми я буду работать особенно усердно, и, уверена, мы добьемся впечатляющих результатов.
Как это тощее, лупоглазое и ушастое недоразумение умудряется вселять такой страх?
В любом случае за месяц мы убедились, что норов у представительницы дивного народа воистину дьявольский. Я постоянно вылетала в черную бездну, и паутина каждый раз становилась ближе ко мне. Дар развил навык сна с открытыми глазами. Жаловался только, что роговица сохнет. Не такими словами, конечно, но все же. Но самым большим испытанием для нас стал урок литературы. По неизвестным причинам он вновь был отложен. И мы со спокойной совестью закинули поэзию в долгий ящик. Ведь куда интересней было таскаться следом за бойцами.