Еврей в России больше, чем еврей, и больше он, чем русский - стр. 28

Что же касается вторичности христианства по отношению к иудаизму, – замечал Женя, – то она легко просматривается, когда листаешь томик Библии. Взяв его когда-то впервые в руки, он очень удивился – о чем этот тысячелетний шум-базар, сколько страниц, какая часть Священного писания имеет отношение к христианству?

Оказывается, этот так называемый «Новый завет» составляет совсем небольшую (около пятой) часть всей знаменитой книги. Да и там одна и та же сказка о похождениях Иисуса незадачливыми евангелистами повторена 4 раза, остальные страницы занимают какие-то послания, письма и прочая апостольская публицистика. В то же время, основная часть библии – это еврейский Танах, в непочтительной византийско-русской интерпретации получивший пренебрежительное название «Ветхий завет». В действительности, это не какой-то старый ветхий, а самый настоящий всегда злободневный Вечный и Единственный завет.

А вообще-то, Женя понимал, что, как и 10 основных библейских заповедей, почти все религиозные ритуалы христиан были взяты из иудаизма. Иначе и быть не могло – ведь Иисус, на самом деле, был правоверным, в нынешнем понимании даже «ортодоксальным» иудеем, который строго следовал религиозным предписаниям, отмечал все еврейские праздники.

И каждый новообращенец из первого поколения язычников, принявших крещение, мог бы повторить слова современной бардовской песенки «Я не еврей по Аврааму, но я еврей через Христа».

Большинство христианских праздников, на самом деле, иудейские – они заимствованы у евреев, переименованы и приписаны к другим событиям. Например, в картине «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи, нельзя не увидеть изображение еврейского традиционного пасхального Седера, ставшего по евангельской легенде последней пирушкой для Иисуса. Даже другого названия православные не сподобились придумать. Один лишь лозунг-восклицание, который утверждает, что «Христос воскрес! Воистину воскрес!» и который призван уговаривать сомневающихся поверить небылице возвращения бого-человека Иисуса с неба на землю.

Когда же Женя указывал своим оцерковленным знакомым на очень заметную малость Евангелия по сравнению с Торой, те обычно пытались объяснить это тем, что последняя охватывает тысячелетнюю историю Земли и людей, а не жизнь одного 33-летнего человека. Может быть, с этим и не надо было бы спорить.

Виделась Жене и еще одна важная заковыка – неоднозначность, даже некая таинственность и мистичность текста Пятикнижия невольно наводила на мысль о его возможной божественности.

Хотя, женино атеистической сознание, взращенное сугубо прямоточным упертым материализмом, отказывалось это принимать. Ему, агностиком воспитанному, трудно давалась вера в то, что Тора была когда-то на горе Синай передана Моисею Богом, а не написана рукой человека.

Как же можно было принять историчность чудес в жизнеописании Иисуса? В Новом Завете, в отличие от Торы, Жене явственно слышался голос конкретного автора, сочинителя мифов, сказок, легенд. Причем, фантазия каждого из четырех евангелистов довольно противоречиво, путано и не всегда одинаково плела сюжеты похождений бого-человека.

Впрочем, никаким особенно святым Христос и не выглядел, а провозглашая себя «царем иудейским», напоминал какого-нибудь пациента психиатрической больницы, утверждавшего, что он император Наполеон или Александр Македонский. И тоже в противовес иудейскому абстрактному Богу («не сотвори себе кумира»), он уподоблялся языческому греко-римскому Зевсу-Юпитеру, а, может быть, всего лишь Гераклу-Геркулесу.