Эволюция - стр. 5
Для начала я выдал убойное «Пум-пурум-пурум-пум-пум». Пещера лежала. Восторг был полный. На пантомима с его незатейливым репертуаром более никто даже смотреть не желал. Его единственный номер с моим пленением опустился в полный отстой. А ничего нового конкурент выдать не мог – его повседневное участие в загоне очередного оленя никак не могло отличиться новизной изложения. Я же, не напрягаясь, на следующий день ещё раз поменял программу выступления. «Ла-ла-ла ло-ли-ли, ла-ла-ла ло-ли-ли…» стала хитом на ближайшие три дня, затмив всё ранее исполненное. Каждый абориген безуспешно пытался повторить витиеватую модуляцию. А ведь я не добрался даже до Yesterday… Теперь кусочки мяса мне перепадали не только от юной хозяйки – их передавали уже и взрослые поклонницы. С пищей, кажется, вопрос решился. И меня пока разве что на руках не носили. Хотя для местных громил это не казалось чем-то затруднительным. Лишь от своего сброшенного с пьедестала оппонента я постоянно ожидал какой-нибудь гадости. Приходилось сторониться тёмных углов, коих в пещере было предостаточно. И где легко мог укрываться мой завистливый киллер. Учитывая габариты взрослых жителей пещеры, попытка затушить свечу жизни никаких проблем вызвать не могла. Моя слава стала надёжным щитом, но только на открытых, хорошо просматриваемых пространствах.
Некоторое время я потратил на углублённое ознакомление с иерархическим построением этого племени дикарей. Хотя, когда более-менее разобрался, ничего сложного там не оказалось – во главе племени стояла группа из самых сильных охотников, и это был некий коллегиальный орган. А в силу своей непроходимой ограниченности, никто из этих здоровенных самцов даже не пробовал узурпировать власть.
Каждое утро перед охотой они обсуждали у костра, куда сегодня пойдут за добычей, кто будет загонять, кто переносить убитую тушу. Сами лидеры всегда стояли в засаде, и последний удар наносился кем-то из них. О чём уже вечером у костра гордо повествовалось женщинам и детям. Остальные не столь мощные самцы стояли во время обсуждения в сторонке и благоговейно внимали.
И что интересно, как я понял, никаких индивидуальных имён в племени не использовалось. Так, если кому-то надо было обратиться к моей юной подружке, её звали запросто – маленькая женщина или недоженщина. Хотя, я не уверен, что этот знак сложенных пальцев руки и короткий гортанный звук означали именно женщину. Но употреблялся он ко всем представительницам слабого пола. Только вот как землянин, я бы поостерёгся утверждать насчёт слабого. Взрослая пещерная женщина ростом была под два с лишним метра и, по-моему, особо не напрягаясь могла кантовать килограмм этак сто пятьдесят. Мальчиков кликали недоохотниками или маленькими мужчинами. И индивидуально детей никто не различал. Никаких пап и мам. Общие дети, как впрочем и женщины. Только у нескольких старших охотников имелись индивидуальные подруги. Остальное племя жило во грехе, предаваясь порой свальному блуду.
Всех главных звали Большой Охотник, остальных взрослых мужчин – просто Охотники. Старики снова становились маленькими мужчинами. Но только стариков-то я наблюдал всего трёх, да и то, их возраст едва ли переваливал лет за пятьдесят. Но на охоту они уже не ходили. Кликали их также как и многочисленных детей, и социальные права при этом не особо отличались.