Эва Эвергрин и проклятие великого магистра - стр. 19
Целители заговорили все разом:
– Нужно ее стабилизировать! Она…
– Эва, уйди, – прошептала мама.
Все ее тело дернулось. Она глухо вскрикнула, а меня как будто молнией ударило – я словно чувствовала мамину боль.
Мама отвернулась.
– Найди папу, попроси его прийти. Но я не хочу… Не надо, чтобы ты видела меня такой.
У меня горло перехватило. Я еле выговорила:
– Может, я отдам тебе свою магию…
– Нет. – Мама помотала головой. – Уходи, Эва. Прошу тебя…
Мама не хочет, чтобы я была рядом. Я зажала себе рот рукой и, ничего не видя от слез, выскочила за дверь.
Я оказалась в одной из прославленных хрустальных башен королевского замка. Все те же сверкающие окна. Тот же город снаружи. Та же Торидо, бурля и пенясь, бежит себе как ни в чем не бывало…
А на самом деле все изменилось. Все стало не так, как раньше.
Я смотрела на ослепительное сияние за окнами, пока от яркого света не заболели глаза. Почти ничего не видя, написала папе, чтобы срочно шел сюда. Через силу сотворила чары, отправляя птицу-письмо, – руки после этого долго тряслись.
Потом я стояла в дверях королевского зала собраний и смотрела, как королева с гвардейцами допрашивают Норию, Конроя и советников.
Но выяснить им ничего не удалось. Удивительно – даже Конрой понятия не имел, что произошло и почему Гроттель так рассвирепел… Конрой признался, что видел такое заклинание много лет назад, когда Гроттелю пришлось сразиться с ведьмой, чья магия вышла из-под контроля, но, насколько он знал, с тех пор великий магистр ни разу к этому заклинанию не прибегал.
Все прочие ведьмы и волшебники Малого Совета знали это заклинание в самых общих чертах и не представляли, как обратить его вспять. У них также не было никаких догадок по поводу того, зачем Гроттель мог создать Разрушителя.
– Для нас это полная неожиданность, – уверял кто-то. – На сегодняшней встрече, хоть ее и собрали экстренно, должны были заниматься вопросом о каких-то спорах между гильдиями… Никак не о Разрушителе! Никто не ожидал, что все закончится катастрофой.
Советники то и дело поглядывали на меня, а я застыла на пороге, сжав кулаки и отчаянно стараясь осознать, что произошло.
Мама. Катастрофа, о которой они говорят, случилась с моей мамой.
Когда расспросы закончились, ведьмы и волшебники столпились возле меня, но их голоса текли мимо, словно морская соленая вода. Я тонула в их жалости.
Мы так тебе сочувствуем!
Ужасная трагедия.
Если будет нужна помощь, обязательно скажи!
Мало-помалу их сожаление иссякло – так узенький месяц постепенно исчезает совсем, и остается только темное небо без единого лучика света. День клонился к вечеру, и советники один за другим уходили домой, к семье, к своей обычной жизни.
Они могут уйти домой, а мой дом уже никогда не будет прежним.
Как я хотела, чтобы мама вскочила с больничной койки, веселая и с блеском в глазах. Чтобы Шарлотта и Дэви оказались рядом, взяли меня за руки и напомнили, что я не одна. И чтобы Рин, моя хранительница из Аутери, сказала мне, что все будет хорошо. И чтобы папа скорее пришел – тогда я смогу вернуться к маме.
Ничего не замечая вокруг, я уселась на скамью у входа в медкабинет и стала ждать. Уголек забрался ко мне на руки, вздрагивая от прикосновения к моей холодной коже и все-таки стараясь меня согреть. Огонь у него на хвосте погас, но лисенок был теплым, как всегда, и это заставляло вспомнить, что надежда еще есть. Все еще может перемениться. Огнелис кашлянул, как будто в горле что-то застряло, а у меня все тело заныло тоже. Из легких рвался крик, и я ничего не могла с ним поделать.