Это несерьёзно - стр. 41
Спустя еще три часа, а также два бара, где что-нибудь едим или пьем, мы оказываемся в совершенно незнакомом мне месте. В каком-то старом дворе, возле чужого дома. Демьян, в отличие от меня, растерянным не выглядит, запросто приглашает в темный подъезд.
Эм. Что?
Вроде бы я доверяю ему... но и чувствую внутренний холодок: мало ли что в голове у этого человека. Вот так умереть будет достаточно позорно, окружение Марка засмеет.
— Ты куда меня ведешь? — шепчу.
— Тише, увидишь.
— Демьян, мне страшно... реально страшно.
— Не кричи, все спят, — шикает он. — Доверься.
В пакете весело гремят бутылки, которые он купил в баре. Мы заходим в подъезд, вызываем крошечный лифт и едем наверх. Долго едем. Время тянется, тревога царапает кожу.
Когда Демьян распахивает дверь на чердак и предлагает шагнуть в полную темноту, я категорически отказываюсь. Это уже ненормально. Это жутко.
— Вдруг там кто-то есть?
— Все может быть. — Демьян подталкивает. Включает фонарик на брелке и шагает первым.
В черную-пречерную темноту, навстречу неизвестности.
Пульс стучит. Я едва поспеваю, стараясь смотреть под ноги. Остро хочется включить мобильник и хотя бы приблизительно определить, где мы находимся.
Демьян доводит меня до лестницы, забирается по ней и открывает люк. А потом ступает на крышу.
— Ты, блин, серьезно? — шиплю я.
— Абсолютно. — Он протягивает руку.
— Давай вернемся вниз и вызовем такси? Мне не по себе. Честно.
Мы смотрим друг на друга. Демьян цокает языком.
— Я уже трезвый, все будет хорошо.
— Я тебе не верю! Ты говорил, что покажешь интересное место, но не предупреждал, что придется лезть на крышу! — отчитываю его.
— Когда ты успела стать такой трусихой? Мы раньше лазили по горам, Кристин, — выдает он. — Ты же хотела встретить рассвет. Я выполняю желание. Лучшего места не найдешь, но, если хочешь, пошли по домам.
В его голосе проскальзывает досада, которая невольно передается и мне. Я и правда никогда не была такой уж трусихой. Прислушиваюсь к себе и понимаю, что боюсь не Демьяна, не крыши, а Марка. Его реакции, когда он узнает, куда я поперлась.
Это понимание выбивает из колеи. Я, наверное, слишком пьяная, иначе объяснить не могу, почему поднимаюсь по лестнице и выхожу на крышу.
— Вау! — восклицаю, оглядываясь. — Как здесь красиво, Дём!
— Еще рано. Я скажу, когда пищать.
Его рука горячая и твердая. Я весь день старательно избегала касаний, потому что это казалось совершенно лишним и неправильным. Я замужняя женщина.
Следующие десять минут мы не отпускаем друг друга ни на секунду. Реально опасных участков нет, но сам факт, что мы карабкаемся по крыше чьего-то дома и можем свалиться, — будоражит. Я держусь за Баженова крепко, просто изо всех сил. Он ни на мгновение не оставляет без поддержки, шутливых комплиментов. Подсаживает, помогает слезть, дает советы, разряжая обстановку.
Когда добираемся до нужного места, пульс грохочет, адреналин шпарит, а внутри такой подъем, что словами не описать. Напитанный кислородом организм будто перерождается. Я живу каждой клеткой, живу по-настоящему.
— Помнишь, как мы забрались на ту гору… как ее? Потом не могли велосипеды спустить, — говорю тихо.
— Конечно. Твой отец нас чуть не прибил, увидев фотографии у тебя в телефоне. Кстати, давай я тебя щелкну? — Демьян тянет руку за моим смартфоном.